23 
– Да, кстати, – вдруг спохватился Зартайский, – а горючки-то ему до своего аэродрома хватит? С учётом незапланированной посадки?
– Должно хватить, – ответил Маканин. – Зоя на компьютере просчитала все возможные модели развития ситуации.
– А, ну если Зоя… Зое я доверяю…
– Как собираетесь реализовывать продукт? – поинтересовался Фокин.
– Есть на примете один бандит, – Маканин отхлебнул глинтвейна. – С ним сейчас работают.
– По плану он должен забирать груз? – уточнил Зартайский.
– Именно. Команда у него лихая – и груз заберут, и пилотов уговорят.
– Но ведь бандиты, – Зартайский засомневался. – Стоит им доверять такое дело?
– Им как раз стоит, – резковато заявил советник. – Они свой гешефт имеют и за него кому хочешь горло перегрызут. Да и тайны хранить умеют почище некоторых генералов.
Фокин в свою очередь выступил с поддержкой советника:
– Верное наблюдение. А уж как они наш Комитет ненавидят – это что-то!
– Ну, если вы так считаете… – быстро согласился полковник.
– Есть ещё вопросы? – Маканин потянулся за сигарами.
– Дипломатия, – напомнил Фокин. – Мы ещё не обсуждали реакцию дипломатов. И ответные меры в случае ноты.
– Ноты не будет, – успокоил Маканин. – Они не заинтересованы в том, чтобы этот вопрос обсуждался на открытом уровне. В любом другом случае им придётся ответить на слишком много неудобных вопросов. И не только им.
– Однако оперативную разработку они начнут?
– Сомневаться не приходится. Они немедленно активируют свою резидентуру в Заполярье. И это нам на руку. Ведь мы будем знать, с какой стороны ждать нападения.
– Да, – кивнул Зартайский. – Если бы ещё знать фамилию резидента… – добавил он мечтательно.
– Не беспокойся. Резидент сам к нам придёт.
– Тогда всё, – сказал Фокин. – У меня нет больше вопросов.
– Ну что ж, – Зартайский тяжко вздохнул и поднялся из кресла. – Тогда до следующей встречи.
– А может быть «пулю» распишем? – предложил Маканин. – Времени полно.
– А Владимир играет? – полковник с любопытством посмотрел на Фокина.
– Ещё как, – дал положительную рекомендацию советник. – Особенно силён на «распасах».
Фокин польщёно улыбнулся.
(Санкт-Петербург, сентябрь 1998 года)
Стриженый начинал с низов – фарцовщиком. Территорию работы для него определили вышестоящие «товарищи», и Стриженый (тогда – студент Технологического института Павел Стрижельчик), уважая теневое законодательство, честно промышлял у гостиницы «Москва». Однако бороду сбрить можно, а вот куда мысли девать?! Навечно застыть в статусе мальчика на побегушках не входило в планы Стриженого, его тянуло к большему размаху и к большим деньгам.
Останавливало Стриженого только отсутствие покровителя, заинтересованного в возвышении рядового фарцовщика, а за собственную излишнюю инициативу могли и в Фонтанке притопить. Так что продолжал себе студент Стрижельчик окучивать иностранцев на площади с видом на Лавру и ждал у моря погоды, то бишь подходящего случая, когда можно будет и себя показать, и покровителем обзавестись.
В конце концов случай представился, и, что любопытно, заход был сделан оттуда, откуда Стриженый его меньше всего ожидал.
Выглядело это следующим образом. Стриженый попался. Не рассчитал, приклеился не к тому, иностранец поднял вой, и Стриженого повели под белы рученьки в ближайшее отделение милиции. Стриженый был спокоен: не семьдесят пятый год на дворе, а вовсе даже восемьдесят седьмой – отделается предупреждением и штрафом в смешную сумму. Потому в отделении он вёл себя нагловато и очень удивился, когда его почти с ходу отправили в КПЗ.
В камере предварительного заключения Стриженый провёл сутки и начал беспокоиться. Охрана ни в какие переговоры не вступала, на просьбы пустить к телефону «менты поганые» отвечали дружным ржанием. Кроме того, к Стриженому никого не подсаживали, что было само по себе странно, учитывая извечную перегруженность сортировочных пунктов между свободой и зоной. На вторые сутки в камеру вошёл некто, одетый в цивильное, с большими тёмными очками на хрящеватом носу. Охранник принёс табурет, некто уселся посреди камеры и, насмешливо глядя на слегка уже заросшего щетиной Стрижельчика, сказал:
– Я не стану читать тебе нотаций, Павел. Ты не из тех, кого можно убедить нотациями. Ты признаёшь только деловые предложения. Что ж, у меня есть к тебе деловое предложение.
23 
