Особенно,... 
56 
И выдернул револьвер. Он надеялся лишь на быстроту и неожиданность. Выстрел – и Хантер уже знал – мимо.
Единственное, на что он рассчитывал, что и тот промахнулся.
Выстрелы взорвали ночь. Собаки разразились лаем, рабочие в бараке завопили. Хантер ругался словами, способными расколоть гранит, и спешно перезаряжал оружие.
– Сэсси! Ты в порядке? – крикнул он.
– Да!
– Стой там! Никому не стрелять, пока не убедитесь в цели!
Хантер не ждал ответа Элиссы, он побежал между рядами кукурузы вслед за тенью, которая пыталась раствориться в ночи.
Прежде чем Хантер добежал до конца огорода, он услышал лошадиный топот, быстро удалявшийся сквозь дождь и ветер.
– Сукин сын! – прорычал Хантер.
Заливаясь лаем, Виксен металась по мятым растениям.
– О, заткнись! – зло крикнул Хантер. – Надо было раньше лаять.
Сжавшись, Виксен умолкла.
– Полковник, – окликнул Морган. – Ты в порядке?
– Я в порядке, – ответил Хантер. – Скажи людям, чтобы они отложили оружие и принесли лопаты и фонари.
Морган прорвался сквозь последние ряды кукурузы, всматриваясь.
– Нас что, поджигают?
– Нет, этот сукин сын добрался до сада, черт бы его побрал.
– И что?
– Соль, – коротко ответил Хантер.
– Боже мой! – воскликнул Морган.
Глаза Моргана полезли на лоб, когда он оглядел сад, покрытый белым налетом. Ругаясь, зажег фонарь, прихваченный с собой, и высоко поднял его.
Белые, блестящие во тьме полосы тропинок и борозд разбегались во все стороны.
Дождь усилился. Соль исчезала на глазах.
– Быстрее сюда с лопатами! – крикнул он, и рабочие тотчас устремились к нему.
– Хантер, – окликнула Элисса. – Где ты?
– Иди в дом, – велел Хантер. – А то простудишься под ливнем.
Но через несколько мгновений Элисса появилась на краю сада. Она перепрыгивала с борозды на борозду с грацией лани, и вот уже ворвалась в желтый круг света фонаря.
– Черт побери, Сэсси!..
Элисса не обратила внимания на протесты Хантера.
– Ты уверен, что ты в порядке? – задыхаясь, спросила она. – Столько выстрелов.
Спрашивая, Элисса внимательно оглядывала Хантера. В свете фонаря каждый мускул выделялся еще резче. Волосы на груди, черные, как ночь, при каждом вздохе вспыхивали искрами. Элисса перестала дышать. Никогда еще в ее представлении не соединялись понятия: мужчина и красота. Но при взгляде на Хантера она поняла, что вдохновило Микеланджело на создание Давида.
Умный. Сильный. Красивый.
Настоящий мужчина.
Хантер.
Восхищение во взгляде девушки заставило Хантера дышать быстрее. Он вдруг забеспокоился – полуголый, освещенный фонарем, скользкий от дождя… Если она так и будет на него пялиться, то смутит его перед всеми мужчинами.
– Со мной все прекрасно, – холодно заявил Хантер.
– Я слышала выстрелы, – проговорила Элисса. Хрипота в ее голосе заставила кровь Хантера забурлить, что было заметно по забившейся на шее жилке.
– Он стрелял не в меня, – сказал Хантер.
– А в кого же? Все остальные в порядке?
Хантер не ответил. Он не хотел и вспоминать о холоде, сковавшем его, когда понял: незнакомец целится в Элиссу.
– Хантер?
– Все нормально.
– В кого же он тогда стрелял? – не унималась Элисса.
– В тебя, – грубо бросил Хантер. Элисса изумленно раскрыла глаза и судорожно втянула воздух.
– Может, он принял ее за кого-то из рабочих? ѕ предположил Морган.
Хантер бросил на Элиссу откровенный взгляд. Какая изящная, как молодая осинка. Светлые волосы трепетали на ветру, тело окутано шелками. Платье затянуто в талии, отчего еще заметнее женственные изгибы фигуры. Ветер поднимал подол юбки, открывая молочно-белые щиколотки.
От дождя шелк покрылся темными пятнами, облепил грудь, соски откровенно торчали.
– Стрелявший должен быть слепым, чтобы принять Сэсси за мужчину, – хрипло сказал Хантер.
– Согласен, – почтительно из темноты произнес Сонни.
– Подтверждаю, – присоединился еще один голос.
– Я тоже, – еще один.
– И я.
– Ага.
– Да уж, мужики.
Рассвирепев, Хантер холодно оглядел всех этих самцов, сгрудившихся вокруг фонаря.
– Перестаньте торчать тут с вытянутыми мокрыми физиономиями, – прорычал Хантер. – Микки, тащи ручную тележку, всем остальным – собирать соль. Быстро.
Хор из голосов «да, сэр» и быстрые взмахи служили ответом.
– Я оставлю тебе свой фонарь, – сказал Морган.
56 
