— В три? — Катька села на кровати. — Ты же знаешь, в три ничего не говорят…
— На этот раз скажут. И пусть потом со мной делают, что хотят, — я вообще не могу в таких условиях работать, если никто не верит ничему… Растлили всех к чертовой бабушке, ни одно слово ничего не весит! Пока носом не ткнешь…
Катька похолодела. До нее наконец дошло.
— Игорь! — сказала она и закашлялась: в горле сразу пересохло. — Если ты что-то знаешь и ничего не делаешь…
— Да делаю я, делаю!
— Что же ты мне сразу не сказал… Мы тут с тобой… а там действительно…
— Ну а что я могу! — Он рывком поднялся и сел рядом. — Мы же не знаем, где… когда… Это не моя специальность. Внедряемся, пытаемся что-то… а разве тут сладишь? Ты думаешь, это единая организация? Это даже не сетка, а так — тыды-кырлы. Здесь рвануло, там рвануло… Я даже не представляю, где это завтра будет. У меня просто подсчет… примерный…
— Квадрат свиномарок плюс шестьсот шестьдесят шесть.
— Нет, сложней. Но то, что завтра все войдет в последнюю стадию, — это и без расчетов в принципе понятно, просто я не все тебе говорю. Завтра сиди, пожалуйста, дома. И своих никуда не выпускай.
— Ты серьезно?
— Абсолютно серьезно. Я бы и так тебе сказал. А потом быстро отбирай пять человек и готовься. На отборы, сборы, прощальные приготовления — неделя. После чего старт. Или сдохнем все.
— Ты хочешь сказать, что без меня не полетишь?
— Именно это я и хочу сказать.
— Так нечестно.
— А у меня нет вариантов. Иначе тебя не сковырнешь.
— Погоди. А нет у тебя предположений… ну, хотя бы относительно… Может, что-то можно остановить?
— Остановить нельзя ничего, — хмуро сказал он. — Иначе давно бы само остановилось. Шарик уже покатился, хочешь не хочешь. Не сердись, Кать. Я правда не все могу. Мы вообще избегаем вмешиваться, ты знаешь. Всякое зло — оно копируется очень легко, легче, чем думаешь. Шаг — и ты вовлечен. А нам это нельзя, кудук.
— А увозить можно?
— А увозить можно, кыдык. Я же не всех беру. Всех бессмысленно.
— Но подумай, как я могу на это пойти? Чем я лучше других?!
— Ничем не лучше. Я тебя люблю, и все. У нас в таких случаях доверяют эвакуатору.
Дороги домой она не запомнила. Болело все тело, и настроение было хуже некуда — то ли она заболевала, то ли устала, то ли будущее давило на нее всей тяжестью. Она знала за собой эту способность физически предчувствовать худшее. Предположим, что все игра, хотя и совершенно бесчеловечная. Но на секунду, на полсекунды допустим, что нет! И тогда — как жить, если знаешь, что завтра… Но живем же мы, зная, что завтра кто-то попадет в автокатастрофу, кто-то не проснется, кто-то, как пелось у Цоя, в лесу натолкнется на мину, следи за собой, будь осторожен! Живем же мы как-то — только в самолете вспоминая, что смертны? Черт бы его драл с его выдумками, предупреждала меня мать, что в конце концов обязательно доигрываешься.
4
— Ну? — только и сказал он.
Катька подняла на него зареванные глаза.
— Если ты придешь сам, — сказала она, — ничего не будет. Честно. Они же сказали — если кто-то придет сам, отпустим. На Библии клялись.
Игорь скривился, как от зубной боли.
— Да, — процедил он. — Надо было мне, дураку, думать…
— Ничего! Честное слово, еще можно… ты знаешь, все еще можно…
— Ты что, совсем? Вот же блин, как же я не учел, что ты именно так и подумаешь… Все эта подлая земная логика, когда же я этому выучусь, в конце концов!
Катька на секунду понадеялась, что все не так страшно, но тут же отбросила надежду — теперь ведь понятно. Эта версия объясняла все, с самого начала.
— И ты действительно думаешь, что я один из них?
Она быстро, жалобно закивала.
— Работаю под прикрытием «Офиса»?
— Черт тебя знает, под каким ты прикрытием. Ты мне поэтому и в компьютер не разрешал лазить.
— Идиотка! — простонал Игорь. — Господи, ну если уж ты такая идиотка — чего тогда про остальных?! Что за раса подлая, каиново семя, как вы еще живы, я вообще не понимаю! Ты спала со мной два месяца, рассказывала мне все про себя и семью, говорила, что ближе меня у тебя нет человека! А потом, когда я тебя предупредил, чтобы ты сидела дома, — ты за полчаса поверила, что я шахид!
— Не шахид, — затрясла она головой.
— Ну еще хуже! Вообще профессор Мориарти, черная Фатима, организатор, все нити заговора, мозговой центр! И все легло в эту версию — и то, что я тебя в компьютер не пускал, в игрушечки поиграть, и то, что знал про вокзалы, и то, что на работу редко хожу! Катя! Катя, ты видишь себя со стороны хоть на столько?! Ты же… блин… ты же говорила, что дышать без меня не можешь!