Особенно,... 
91 
Сама ты квиддич, в квиддич играют на метле, а у нас туртышки.
Хорошо, хорошо, милый, я вся внимание.
Так вот, Подуша отлично вписалась в новый социум, где не надо было ходить в садик. Младший ребенок Стоунов — пятилетний мулат Джимми — стал ей добрым товарищем. С Лынгуном она тоже постепенно находила общий язык, в самом буквальном смысле, ибо стремительно осваивала альфовское наречие. Но главным ее увлечением стали зверьки — удивительно милые и домашние, чрезвычайно тянувшиеся к людям. Они, казалось, все понимали и даже простили альфовцам их предательство — кто же будет брать с собой деньги на новую, неосвоенную планету, где предстоит долгий период натурального обмена? Только земляне, даже улетая на Марс, непременно взяли бы с собой несколько пачек долларов или рублей, хотя бы на карманные расходы, — просто потому, что в силу своей физиологии они не в силах расстаться с деньгами, и даже отдавая их в магазине, испытывают сильнейший стресс. Зверьки прекрасно прижились на стадионе, Полька ежедневно кормила их харлашем, который в изобилии разросся на улицах покинутого города, и учесывала с ласковым мурлыканьем. Тыгыны и дылыны оказались необычайно смышлеными, приносили ей цветочки, плели веночки и даже убирали за собой, тем более что их навоз, как выяснилось, обладал целебными для землян свойствами и издавал слабый, приятный запах скипидара. Его оказалось можно прикладывать к ранам и вообще больным местам, и дядя Боря скоро полностью исцелился от радикулита, а у Любови Сергеевны прошли мигрени. Зато пенициллин оказался очень пользителен для метаморфа, да, а ты как думала, и метаморф скоро полностью выздоровел.
Нет, нет! Наоборот, от первого же укола земного пенициллина он тут же исчез в страшных судорогах, потому что по природе своей был кишечная палочка.
Это у вас бывает разумная палочка, а у нас ничего подобного, ему вкатили пять кубиков под металопатку, и он совершенно исцелился, и даже размножился, и скоро метаморфов стало можно использовать для строительства новых жилищ.
В каком смысле? Наш муж затыкал ими щели?
Нет, они носили кирпичи.
Нет ли тут физиологической дискриминации?
Опомнись, какая дискриминация, просто они могут больше на себе таскать. Если хочешь, дядя Боря будет им помогать.
О нет, дядя Боря нашел себя в совершенно другой области. Как известно, он отлично управлялся с любыми механизмами, хотя бы и внеземного происхождения. Он никогда не унывал, не особенно скучал по Земле и даже, кажется, считал, что они никуда не улетали — ведь механизмы были тут устроены совершенно по-земному, да и развалины были такие же. Бардак, одним словом. Иногда, когда он все-таки пытался осмыслить происходящее (а это случалось нечасто, потому что хорошему шоферу и механику абстрактные размышления совершенно ни к чему), — он допускал, что это все было какое-то спецзадание и забросили их на самом деле в какую-то дальнюю страну, вроде, может быть, Японии. А мы ее, вероятно, разбомбили из-за островов и вот теперь восстанавливаем в порядке братской помощи. У них есть, конечно, всякая японская техника, очень трудная для российского понимания, а все-таки доступная; есть биороботы, которые исцеляются пенициллином, и даже зеркальные стены для показа удивительных телепрограмм — правда, после того, как дядя Боря починил их, они стали крутить один сплошной «Аншлаг», потому что, я ведь говорил тебе об этом, зеркальная стена транслирует и оформляет именно твои тайные желания. А у дяди Васи были вот такие, ему неоткуда было взять других. Он собрал несколько экскаваторов, отремонтировал выртылет, и в перспективе из трех наших леек вполне мог бы собрать одну очень большую, чтобы улететь туда, к нашим, — но с нашими до сих пор не было связи, и экспедиция откладывалась. Не полетишь же наобум лазаря. Может, там трудности. А может, просто еще не долетели, все-таки это ужасно далеко.
Да и вообще — зачем было улетать? Все, что не ладилось у землян на родной планете, здесь стало получаться само собой: может, потому, что начальства не было, а скорее всего, потому, что действительно воздух был другой. Там тоже была чужая планета, но они об этом не знали и старательно делали вид, что своя. А здесь была явно чужая, и ни перед кем не надо было притворяться. Чужую не надо было оправдывать, когда на ней обваливался очередной дом; ее не надо было присваивать, потому что она и так принадлежала им, а национальных и территориальных споров между ними быть не могло, как не бывает их на необитаемом острове. И даже чеченка Майнат нашла себе дело — оружия было много, дынымыта тоже, это была такая местная промышленная взрывчатка для горного дела, взрывай не хочу, и дядя Боря приспособил ее для взрывных работ в городе. Надо же было обрушивать старые дома, иначе они сами рухнут и могут придавить деток. Майнат с хищной, мстительной радостью закладывала в подвалы дынымытные шашки (которые отыскивала своим безошибочным нюхом радостно визжавшая Псоу), отбегала и любовалась торжественным, медленным осыпанием. В Чечне просто не готовили пиротехников, не то бы она, конечно, нашла себя. Ненависть ее к русским немедленно улетучилась, потому что никаких русских здесь больше не было — вся русскость Катьки, дяди Васи и Любови Сергеевны испарилась, заменившись статусом Робинзонов. У Робинзона национальности нет.
91 
