Последние отзывы

  62  

За рубежом подобные трупы не вскрывают. Если никто из родственников не инициирует уголовное дело, труп не исследуется. Одно – со встречной полосы кто-то накрыл. Совсем другое – дерево. Но у нас – положено инструкцией! И хоть ты тресни, доказывая – кому? дереву или столбу? – что подобного рода «ненужные» трупы отнимают время и силы, отвлекая от действительно важных дел, – положено, и баста! Хотя справедливости ради стоит сказать, что иной раз при тщательном осмотре тел удаётся обнаружить признаки самой что ни на есть «криминальности» – убийства, хотя родня-друзья-приятели-знакомые-соседи-очевидцы или даже те же менты (и деревья-столбы) настаивают на самоубийстве или несчастном случае. В копилке у судебно-медицинского эксперта Всеволода Алексеевича Северного было около семидесяти подобных наблюдений. Некриминальная очевидность сменялась очевидностью убийства. И примерно половина из этих семидесяти преступлений была раскрыта. Спасибо ему и тем сотрудникам правоохранительных органов, что не отмахнулись, а вняли. Вняв – проделали колоссальную работу. И пусть он не святой Пётр, пусть. Да и у следователей нимбы не чешутся.

Второй после пьяниц бич судебно-медицинских экспертов – уже упомянутые жертвы автокатастроф. На дорогах Подмосковья гибнет добрая половина людей, попадающих на секционный стол среднестатистического танатолога. В своё время – и Северного. Не всегда по пьяни погибают автолюбители, частенько – по глупости и неумению, по той самой гордыне, нашёптывающей обычному олуху о его гениальности в чём бы то ни было – в том числе и о всемогуществе на дороге. А дорога – коварная дрянь.

Хотя, конечно, спиртное плюс руль – куда более надёжные проводники в мир без печали для добропорядочных обывателей, чем бандитские разборки. Вопреки обывательскому мнению, в бандитских разборках гибла в шальные девяностые ничтожно малая часть людей, попадавших тогда в морг. Основная часть доставлялась из-за пьяного застолья, из-за руля автомобиля, из-за «саун с друзьями», из-за желания заняться любовью в гараже. Последнее было так же сезонно, как и «подлёдные похороны». Ну, негде заняться с дамочкой любовью женатому мужику, кроме как в собственном гараже. Дёшево и сердито. Ни светиться не надо, ни деньги на номер в гостинице тратить. А зимой что? Холодно. И потому занимаются парочки любовью в гаражах под выхлопные газы, неотвратимо несущие смерть. Особенно под бутылку спиртного. Неглубокий краткий сон после получения сомнительного удовольствия оборачивается сном вечным.

Но это ещё цветочки – пьяные, ножевые, автокатастрофы… Как-то раз по молодости Северному доставили тело убитого, выловленное из ямы общественного сортира. Труп пребывал в зловонной жиже неделю. Летом. В жару. А сильно сгнившие тела по всем канонам судебно-медицинской экспертизы требуют как раз более тщательного исследования, чем трупы «свежие». Ну чего, нормально. Разгребал руками опарышей… После такого и сибаритство себе можно простить – авансом на всю оставшуюся жизнь.

Простить за вечный запах трупов, въевшийся, казалось, навсегда в кожу рук и в волосы на голове. За шерстяной свитер, привезённый отцом из заграничной командировки и выброшенный Северным после двухсуточного марафона у секционного стола, пришедшегося на разгребание двух не поделивших районы группировок, чуть не в полном составе передислоцировавшихся в мир теней. Зимой, когда в морге температура была лишь на несколько градусов выше уличной. Прощай, папин свитер. Ты был хорошим, тёплым товарищем. Спи спокойно, дорогой свитер!..

Простить за постоянную угрозу заражения туберкулёзом, гепатитом, вирусом иммунодефицита человека. За вшей и блох, не раз и не два перебиравшихся на него с трупов. За порезы, за проткнутый сломанной костью мёртвого бомжа палец. За отсутствие наборов для вскрытия трупов с особо опасными инфекциями, за те всего лишь резиновые перчатки и фартук, коими «защищён». За недопитое молоко, за постоянный стресс, за вечный плач убитой горем родни, за страшные увечные тела, кровь и страдание. Можно простить себе, судмедэксперту Всеволоду Алексеевичу Северному, любовь к чистоте и порядку, открытым пространствам, дорогому виски, раритетным книгам и ненависть к глупости. Он, Сева Северный, был сделан не из железа, но окреп. И душа его много прежде остро страдала при виде смерти и горя. Хотя где она, та душа? Ни разу не видел. Хотя гору трупов вскрыл… А тут вот какие-то тётки, с кондачка – совесть у вас где-то в спине, в районе такого-то позвонка. Да если бы она там была, та совесть!..

  62