– Просто здорово, – искренне сказала Амелия. Американка с ее недюжинным чувством юмора очень ей понравилась. Лорд Уэстклифф был совершенно другим. Он был пугающе серьезен. И после того как Лео довольно грубо пошутил насчет своего безответственного отношения к арендаторам, у нее возникли сомнения, что граф отнесется к их семье благосклонно.
К счастью, Лео удалось избежать дальнейших разногласий с хозяином дома, главным образом потому, что он затеял флирт с сидящей рядом с ним женщиной. Хотя Лео и раньше нравился женщинам – высоким ростом, привлекательной внешностью и умом – его еще никогда не преследовали с таким пылом, как сейчас.
– Надо сказать, что вкусы женщин довольно странны, – поделилась с Амелией Уин, когда они вернулись из гостей. – Когда Лео вел себя прилично, у него не было такого количества поклонниц. Получается, что чем он более одиозен, тем больше нравится женщинам.
– Пусть их, – проворчала Амелия. – Я не вижу ничего привлекательного в мужчине, который постоянно выглядит так, будто он только что встал с постели. – Она повязала голову косынкой и заткнула концы наподобие тюрбана.
Они готовились к очередному дню уборки, а вековая пыль почему-то упорно прилипала к их волосам и коже.
К несчастью, нанятые женщины никогда не являлись вовремя, если вообще приходили. Поскольку Лео все еще был в постели после вчерашнего и вряд ли встанет раньше полудня, Амелия была на него сердита. Это теперь его дом и его поместье – и самое малое, что он должен сделать, – это помочь привести все в порядок. Или нанять нормальных слуг.
– У него даже глаза стали другие, – пробормотала Уин. – Не просто выражение, а сам цвет. Ты заметила?
Амелия долго молчала.
– Я решила, что это плод моего воображения.
– Нет. Они всегда были синими, как у тебя. А теперь стали светло-серыми. Как у озера зимой.
– Я думаю, что у некоторых людей цвет глаз с возрастом меняется.
– Ты же знаешь, что это из-за Лоры.
При мысли о потери подруги, а вместе с ней – и потери брата, на Амелию навалилась такая тяжесть, что она на секунду отвлеклась. Но всего на секунду. Сейчас она не может позволить себе сентиментальности – слишком много дел.
– Я не думаю, что такое возможно. Я никогда ни о чем подобном не слышала. Что ты делаешь? – спросила она, увидев, как Уин тоже убирает волосы под косынку.
– Сегодня я буду помогать, – упрямо заявила Уин. – Я чувствую себя хорошо и…
– Нет. Ты доведешь себя до приступа, а потом будешь несколько дней приходить в себя. Посиди где-нибудь, пока мы…
– Я устала сидеть. Мне надоело смотреть, как все работают. Я сама знаю, что я могу, а чего – нет, Амелия. Позволь мне делать то, что я хочу.
– Нет. – Она смотрела, как Уин берет из угла метлу. – Поставь метлу на место и не глупи, Уин. Ты никому не поможешь, если потратишь все свои силы на работу.
– Я могу. – Уин сжала палку метлы обеими руками, словно опасаясь, что Амелия вырвет ее. – Я не буду слишком напрягаться, обещаю.
– Поставь метлу на место.
– Отстань от меня! – крикнула Уин. – Иди и вытирай где-нибудь пыль!
– Уин, если ты… – Амелия отвлеклась, увидев, что сестра смотрит на дверь кухни.
Занимая весь проем, в дверях стоял Меррипен. Хотя было только раннее утро, он уже был весь в пыли и таким мокрым от пота, что рубашка прилипла к его телу, обрисовав мощные контуры груди.
Он смотрел на них с хорошо знакомым выражением лица – непреклонным, – которое означало, что с большим успехом можно сдвинуть с места гору с помощью чайной ложки, чем изменить его мнение. Он подошел к Уин и молча протянул руку.
Даже в их молчаливом противостоянии Амелия увидела странную связь, словно они попали в тупик, из которого ни один из них не хотел выбираться.
Уин беспомощно нахмурилась и сдалась.
– Мне совершенно нечего делать, – по-детски обиженно сказала она. – Мне надоело сидеть, читать и смотреть в окно. Я хочу быть полезной. Я хочу… – Лицо Меррипена оставалось неподвижно суровым. – Ладно! Бери! – Она бросила метлу, и он непроизвольно схватил ее. – Я просто отыщу где-нибудь уголок и тихо сойду там с ума. Я…
– Пойдем со мной, – прервал он ее и, поставив метлу в угол, вышел.
Уин обменялась с Амелией недоуменным взглядом:
– Что он собирается делать?
– Понятия не имею.
Сестры последовали за Меррипеном по коридору в столовую. Там стоял длинный поцарапанный стол, каждый дюйм которого был заставлен грудами пыльной посуды – чашки с блюдцами, стопки разных по величине тарелок, какие-то чаши и миски, завернутые в обрывки некогда белых тряпок. Здесь было по крайней мере три разных сервиза, перемешанных в полном беспорядке.