Меррипен отправился на ярмарку с утра пораньше, чтобы нанять пару-тройку слуг. Во второй половине дня он вернулся в деревню со всей семьей Хатауэй. Все радовались возможности послушать музыку, попробовать домашнюю еду и повеселиться. Лео тут же исчез с двумя хорошенькими женщинами, оставив сестер на попечение Меррипена.
Сестры гуляли между рядами, пробуя домашние пироги со свининой, яблоки, груши и, к радости девочек, «пряничных мужей»: вылепленные из имбирного теста фигурки сначала выпекали, а потом золотили. Булочник уверял, что каждая незамужняя девушка должна съесть такого «мужа», если хочет однажды удачно выйти замуж.
Между булочником и Амелией разгорелся нешуточный спор, когда она наотрез отказалась от «пряничного мужа», заявив, что у нее нет желания выходить замуж.
– Как же так? – хитро улыбался булочник. – Разве не об этом мечтает каждая женщина?
Амелия улыбнулась и отдала «мужей» сестрам.
– Сколько за три мужа, сэр?
– Каждый по фартингу. – Он попытался всучить ей четвертого. – А этот – бесплатно. Это будет страшным упущением, если такая прелестная леди останется без мужа.
– Нет, я не могу это взять, – запротестовала Амелия.
Но тут из-за ее спины раздался голос:
– Она его берет.
Смуглая мужская рука опустила серебряную монетку в ладонь булочнику. Сестры захихикали, а Амелия обернулась и встретилась взглядом с Кэмом.
– Удача вам не помешает, – сказал Кэм Роан, протягивая ей пряник. – Искренне вам желаю.
Она взяла фигурку и демонстративно откусила голову, вызвав смех Кэма.
Глядя на него, Амелия подумала о том, что должны же у него быть хоть какие-нибудь недостатки в лице или фигуре. Но кожа была гладкой, как темный мед, а черты лица – идеальными.
Проглотив пряник, она промямлила:
– Я не верю в удачу.
– И в мужей, очевидно, тоже.
– Для себя – нет. А для других…
– Все равно. Вы, во всяком случае, выйдете замуж.
– Почему вы так уверены? – возмутилась Амелия. Прежде чем ответить, Кэм бросил взгляд на улыбающихся сестер Хатауэй. Меррипен, напротив, был мрачен.
– Могу я украсть вашу сестру? – спросил он. – Мне надо поговорить с ней на тему пасеки.
– Что это значит? – спросила Беатрикс, отбирая у Амелии обезглавленного «мужа».
– Полагаю, мистер Роан имеет в виду нашу комнату с пчелами, – ответила Уин, подталкивая сестер к палаткам. – Пойдемте поищем, где продаются шелковые нитки для вышивания.
– Далеко не уходите, – предупредила их Амелия, удивленная тем, что ее семья покинула ее с такой скоростью. – Беа, не покупай ничего, не поторговавшись. А ты, Уин… – Но ее уже никто не слушал. Только Меррипен обернулся и сердито на нее посмотрел.
Недовольство Меррипена явно понравилось Роану. Он предложил Амелии руку:
– Давайте пройдемся.
Она хотела возразить против подобной команды, но подумала, что, возможно, теперь долго его не увидит или вообще – никогда. Да и противиться привлекательному блеску карих глаз Амелия была не в состоянии.
– Почему вы сказали, что я выйду замуж? – От ее внимания не ускользнуло, что многие оборачивались на них, особенно на цыгана, одетого как джентльмен.
– Это написано на вашей руке.
– Гадание по руке – обман. К тому же мужчины не читают по руке. Только женщины.
– Если мы этого не делаем, – весело отозвался он, – не значит, что не умеем. Невозможно не увидеть вашу линию замужества. Она такая четкая.
– Линия замужества? А где она? – Амелия стала рассматривать свою ладонь.
Роан увлек ее в тень большого бука на краю лужайки. Люди все еще гуляли, хотя солнце уже начало заходить за горизонт. В преддверии вечера стали зажигать лампы и факелы.
– Вот она, – сказал он, взяв ее руку и перевернув ладонью вверх.
Амелия страшно смутилась. Ей следовало бы быть в перчатках, но на ее лучшей паре оказалось пятно, на другой – дырка в пальце, а новую пару она не успела купить. Еще хуже было то, что на большом пальце был порез от железного ведра, а ногти были подстрижены коротко, как у ребенка, потому что она их сломала. На секунду она пожалела, что у нее не такие руки, как у Уин, – элегантные, бледные, с длинными пальцами.
Она хотела отдернуть руку, но Роан удержал ее.
– Погодите.
У нее не оставалось выбора. Ее пальцы уже лежали в его теплой руке. Краска залила ей лицо, когда она почувствовала, как он провел большим пальцем по ее ладони, а потом по пальцам, пока они не расслабились.