Особенно,... 
88 
К месту разыгравшегося действа быстро, но не бегом и без излишней суеты, приближался патруль из трех стражников.
— Что случилось? — подпустив грозности в голос, спросил старший.
— Так Яков, господин десятник, опять свою бабу гонять начал, — стал объяснять один из зевак.
— Ясно. Ты кто таков?
— Андрэ Новак.
— Приезжий?
— Да, господин десятник.
— Ножны покажи, — проверив печать на ножнах меча, старший несколько успокоился. — Зачем вмешался? — продолжил десятник, посматривая на тонко подвывающего Якова, что никак не вязалось с этой горой мускулов. — Он уже не в первой учит уму-разуму свою жену, пока не забил, ума не теряет. Ну, наддал бы ей, уплатил бы штраф за нарушение покоя — делов то, не впервой.
— Да прибил бы он ее. Он на улице как дернул ее за платье, так то и расползлось, выставив все прелести наружу. Мужики заохали, а этот Яков как с цепи сорвался.
— Если так, то мог и прибить, — задумчиво проговорил старший. — Ладно, вы двое, как оклемается, ведите его к капитану. А ты — пошли со мной. Если бы просто драка, так и я разобрался бы, а так… Как бы ты ему чего не повредил.
Все обошлось. Хотя Якова привести не смогли, так как тот на ногах стоять не мог, капитан стражи распорядился направить к нему лекаря, понятно, что за услуги пришлось платить Андрею. Потом еще уплатил Якову за увечье, деньги передал давешний десятник. Андрея капитан решил лишний раз не светить перед отличавшимся задиристым характером каменотесом. Супруга гиганта, по всему видно, получила сотрясение мозга.
Освободился Андрей только ближе к вечеру и тут же направился в гостиницу, твердо пообещав самому себе ни во что больше не вмешиваться. Что вполне успешно и воплотил в жизнь.
— Ну и как тебе Йорк? — улыбаясь, спросил его Эндрю, так как Андрей, отказавшись от выпивки, сказал, что пойдет посмотреть город, что ему до сих пор никак не удавалось, несмотря на жгучий интерес.
— Да никак, — разочарованно махнув рукой, ответил Андрей. Потом ему пришлось рассказать о происшедшем.
— Нечестный удар, — вынес свое резюме Джеф, поддержанный Эндрю.
— Ага. А как бы я еще остановил эту гору мышц? Я ему так засадил, что колено до сих пор болит, а ему хоть бы хны, вот и пришлось.
— Все равно, не по чести это, — стоял на своем Джеф. — Это же не схватка на поле боя, где все приемы хороши и главное — выжить и противника укатать под горку.
— Посмотрел бы я на тебя, будь ты на моем месте, — недовольно буркнул в ответ Андрей.
В это время в помещение вошел какой-то молоденький паж и, направившись прямиком к Андрею, наклонился к самому уху и тихо, но вполне отчетливо проговорил:
— Господин, вас просит выйти моя госпожа.
— А кто такая твоя госпожа,? — удивленно поинтересовался Андрей, впрочем, так же тихо.
— Достаточно того, что она благородная леди, — все так же учтиво, уклончиво ответил паж.
Справедливо рассудив, что нанести кому-либо из благородных обиду он еще не успел, Андрей решил не обострять отношений с незнакомой представительницей благородного сословия. По привычке он быстро провел рукой по кобуре со Стечкиным и, убедившись, что тот на месте, направился следом за молодым провожатым.
Выйдя на улицу, он увидел стоявшую неподалеку карету без каких-либо гербов на дверцах, что говорило о том, что данное средство передвижения принадлежит какому-то мелкому дворянскому роду, ниже баронского.
Любой житель Йорка без труда опознал бы, что это карета баронессы Абигель Бишоп, веселой вдовушки, не обходившей своим вниманием ни одного приглянувшегося ей мужчину. И уж тем более не заморачивалась она вопросом социальной принадлежности. В ее постели бывали как знатные господа, так и простые ремесленники или слуги. Критерии, по каким она выбирала себе очередного любовника, для всех оставались загадкой. Но ни один мужчина еще не отказывал ей — а чего, собственно, отказывать? При том, что она была знатной красавицей, да и в любви, говорят, весьма искушенной. Мужчины усматривали у нее только один недостаток: она никогда не увлекалась надолго — одно, редко до трех свиданий, и все, она отправлялась на поиски следующей жертвы.
Темнота еще не вступила в свои права, поэтому, сев в карету, Андрей без труда рассмотрел женщину лет тридцати трех или тридцати пяти, вряд ли старше, так как косметология в этом мире отсутствовала как таковая. Максимум, что могли позволить себе местные красавицы, так это ванны из молока. Кто предпочитал козье, кто коровье, некоторые считали, что сохранить молодость может помочь только кобылье молоко, но на этом полет фантазии исчерпывался.
88 
