87 
Джек поспешил заговорить:
– Так откуда вы, Либерти?
– Я... – Я быстро взглянула на Каррингтоп, которая осматривала кнопочную панель на кресле-каталке Черчилля. – Ничего там не нажимай, Каррингтон. – Мне вдруг кадром из мультика представилась ситуация, как она дергает катапультное устройство в сиденье.
– Я не нажимаю, – возмутилась сестра. – Я просто смотрю.
Мое внимание вновь сосредоточилось на Джеке. – Мы живем в Хьюстоне, рядом с салоном.
– С каким салоном? – спросил Джек, ободряюще улыбаясь.
– Салоном «Уан», где я работаю. – Последовало непродолжительное, но неловкое молчание, как будто никто не мог придумать, что сказать или что спросить про салон. Мне ничего не оставалось, как бросить слова в пустоту. – До Хьюстона мы жили в Уэлкоме.
– Я, кажется, что-то слышал о Уэлкоме, – сказал Джек. – Хотя не могу припомнить, что именно и при каких обстоятельствах.
– Обыкновенный захолустный городишко, – сказала я. – Всего по одному.
– Что вы имеете в виду?
Я неуклюже пожала плечами:
– Один обувной магазин, один мексиканский ресторан, одна химчистка...
Эти люди привыкли к беседам с себе подобными о людях и вещах, которым не было места в моей жизни. Я чувствовала себя никем. Меня внезапно охватило раздражение на Черчилля за то, что он поставил меня в такое положение, заставив общаться с людьми, которые будут потешаться надо мной, стоит мне шагнуть за порог. Я решила не открывать больше рта, но, как только раскинулись следующие сети молчания, я не могла удержаться от того, чтобы не нарушить его.
Я снова взглянула на Гейджа Тревиса.
– А вы работаете с отцом, верно? – Я пыталась припомнить, что о нем говорил Черчилль. Гейдж, участвуя в семейном инвестиционном бизнесе, основал также свою собственную компанию, занимающуюся разработкой альтернативных источников энергии.
– Похоже, мне придется временно заменить отца в его разъездах, – ответил Гейдж. – У него намечено выступление на конференции в Токио на следующей неделе. Я поеду вместо него. – Сплошная отлакированная учтивость, и не намека на улыбку.
– В своей речи, которую вы будете произносить вместо Черчилля, – спросила я, – вы будете говорить точно то, что сказал бы он?
– Наши мнения не всегда совпадают.
– Значит, нет.
– Значит, нет, – спокойно подтвердил он. Он продолжал пристально смотреть на меня, и вдруг где-то в глубине моего существа возникло удивившее меня, какое-то легкое, не сказать чтобы неприятное волнение. Лицо мое запылало.
– Вы любите путешествовать? – задала вопрос я.
– Вообще-то я от этого устал. А вы?
– Не знаю. Я никогда не выезжала за пределы штата.
Мне в голову не приходило, что это так всех удивит, но они трое так на меня посмотрели, словно у меня вместо одной на плечах росло две головы.
– Черчилль вас никуда не возил? – спросила девушка с двухместного диванчика, поигрывая локоном своих волос. – Он не хочет, чтобы его видели вместе с вами? – Она улыбнулась, словно сказала что-то смешное. Ее тоном можно было бы побрить киви.
– Гейдж у нас домосед, – сказал мне Джек. – У остальных Тревисов страсть к путешествиям в крови.
– Но Париж Гейдж любит, – вставила свое слово девушка, лукаво на него поглядывая. – Именно там мы и познакомились. Я снималась для обложки французского издания «Вог».
Я постаралась изобразить потрясение.
– Простите, я не расслышала вашего имени.
– Донелл.
– Донелл... – повторила я, ожидая, что она скажет свою фамилию.
– Просто Донелл.
– Ей только что предложили участвовать в широкой рекламной кампании на национальном уровне, – пояснил мне Джек. – Крупная косметическая фирма запускает новые духи.
– Аромат, – поправила его Донелл. – «Насмешка» называется.
– Уверена, у вас отлично получится, – сказала я.
После аперитива мы ужинали в овальной столовой с двухъярусным потолком и люстрой с хрустальными подвесками, напоминающими дождевые капли. Арочный дверной проем в одной части столовой вел в кухню, тот, что располагался напротив, украшали кованые ворота. Черчилль объяснил, что за ними винный погреб с коллекцией вин бутылок этак в тысячу. Вокруг стола красного дерева стояли массивные стулья, обитые оливковым бархатом.
Экономка с молодой латиноамериканкой налили в большие круглые бокалы вино, похожее на красные чернила, а для Каррингтон принесли узкий вытянутый стакан с «севен ап». Сестра села по левую руку от Черчилля, я – рядом с ней. Я шепотом напомнила ей положить на колени салфетку и не ставить стакан слишком близко к краю стола. Она вела себя образцово, ни разу не забыла сказать «пожалуйста» или «спасибо».
87 
