49 
– Однажды, – проговорил он с каким-то напряжением в голосе, – это покажется тебе далеким воспоминанием, и ты скорее всего не поверишь, что это случилось наяву.
Она покачала головой, не допуская и мысли, что такое может произойти.
– Я уверен, – настойчиво проговорил он и, не дожидаясь возражений, припал к ее губам.
Скользнув холодной рукой по его шее, Розали сама ответила на его поцелуй. Руки Рэнда гладили ее тело, пробуждая желание, и дрожь возбуждения снова охватила ее. Она вдруг открыла глаза и снова страстно потянулась к нему навстречу с тем же пугающим отчаянием, что и прежде.
Глаза Рэнда полны были радости и нетерпения, а Розали шептала его имя и трепетала от неудержимой страсти.
* * *
Когда она проснулась, Рэнд еще спал, разметавшись во сне. Каким же юным казался он сейчас! Золотой загар оттенял его красивое лицо, лишенное беспокойства или заботы, – ничто не омрачало правильных черт. Линия рта, всегда такая сильная и решительная, была теперь смягчена негой и покоем. Кончики длинных ресниц, чуть более темных, чем волосы, загибались кверху, и во всем его облике проглядывала удивительная уязвимость, которую он столь тщательно пытался скрыть.
"Кто я теперь тебе? – печально думала Розали. – Любовница? Или твоя новая игрушка? Или привычка, которую можно так же легко оставить, как и приобрести?"
Впрочем, Рэнделл Беркли был не юношей, а взрослым мужчиной, привыкшим думать только о себе. Розали знала, что ему никогда не приходилось нести ответственность за чью-либо жизнь, кроме своей собственной. "Можно ли довериться ему?" – спрашивала она себя и с грустью понимала, что скорее всего нет. После того как голод страсти будет утолен, Рэнд перестанет обращать на нее внимание.
Да и что может Розали предложить ему, кроме своего тела и хорошенького личика – приятного, но вряд ли уникального?!
Она медленно встала. Все мышцы болели, словно ей пришлось бежать ночью с одного конца города на другой.
Вздрогнув, она наклонилась, подняла с пола сорочку и, надев ее, вошла в свою спальню.
Просторная комната была обита зеленым и золотым шелком, с тщательно подобранной изысканной мебелью красного дерева, большим лакированным платяным шкафом, где были аккуратно развешены ее наряды Она мельком взглянула на свое отражение, проходя мимо огромного золоченого зеркала, украшенного гирляндами розовых и желтых цветов, однако ничто не радовало ее в это утро.
Решив выпить чашку кофе, Розали рассеянно перебирала платья, пока не нашла нежно-желтый шелковый пеньюар "Что я скажу Рэнду, когда увижу его?" – с тревогой думала она. Розали любила его, любила уже давно, гораздо раньше этой ночи, задолго до того, как он провел ее по сверкающим лабиринтам страсти. И вместе с этим чувством пришло ощущение блаженства, и гнев, и мука, и страх, и понимание, что она скорее вскроет себе вены, чем признается ему в своем чувстве. Ведь Рэнд, вероятно, лишь пожалеет ее. Одна только мысль об этом казалась ей непереносимой Вдруг Розали услышала звуки шагов. В дверях появился Рэнд с растрепанной шевелюрой и легкими тенями под глазами. Он выглядел сонным и все же таким сильным и красивым, что ей ужасно захотелось броситься к нему и спрятаться в его объятиях.
– Доброе утро, – неуверенно сказал он, и Розали плотнее запахнула полы пеньюара.
– Доброе утро, – ответила она и с удивлением услышала свой голос, который был холоднее льда.
И сразу же робость в глазах Рэнда уступила место равнодушию. Розали поняла, что между ними снова выросла стена отчуждения.
В комнате сидели два малознакомых человека, с вежливым любопытством смотревших друг на друга.
Глава 8
О, эта пагубная красота!
Прежде, чем вечер опустится,
Я исчезну, я спрячу свое лицо
И оплачу тот день, когда родилась.
Я буду рыдать от любви и презрения,
Самое темное место я отыщу в темноте.
Стыд замучит меня,
Я даже думать не смею о наступающем утре…
У Рэнда не было слишком большого опыта в постижении переменчивой женской натуры. Элен, его капризная мать, обычно смеялась над теми, кто имел неосторожность любить ее, одаривая их не более чем случайным вниманием. И Рэнд знал лишь одно средство защиты – маску безразличия, о которой теперь, невольно подчиняясь привычке, он опять вспомнил, едва только встретил холодно-голубые глаза Розали.
49 
