– Боялся он, – передразнил капитан.
Старостин знал и любил пословицы и поговорки. И никогда не упускал случая похвастаться своей эрудицией, вставить в разговор очередной перл народной мудрости.
– Волков бояться – в лес не ходить, – сказал он. – А назвался груздем – полезай в кузов.
С этими утверждениями было трудно спорить, только насчет груздя и кузова не совсем понятно. Но Шубин все-таки выложил свой последний козырь:
– Я знаю, что это люди Гребня, – сказал он. – При первой встрече парни строго наказали, что теперь я должен платить именно Гребню.
– Заплатишь на том свете, – капитан убрал протокол в папку. – Он уж года два как откинулся, твой Гребень. Сидел где-то под Интой. И подох от пищевого отравления. Воображение у тебя того... Дай бог всякому. Тебе бы это... Фантастические романы писать. Когда опубликуешь, я первый куплю.
– Но морды их я запомнил. Может, какие фотографии у вас посмотреть?
– Морды у них у всех одинаковые – бандитские, – сказал, как отрезал Старостин. – Ладно, будут новости, я с тобой свяжусь. И сам позванивай. Ну, если будет свободное время. И желание.
– Свободного времени у меня теперь много, – проворчал Шубин. – Больше, чем требуется. Черт бы вас всех поимел...
– Поеду, – сказал Старостин и добавил: – Волка ноги кормят.
– Вот именно: волка, – прошептал себе под нос Шубин.
Капитан забрался в кабину, кинул фуражку на заднее сиденье и приказал водителю трогать.
* * *
Постный в сопровождении своего вечного собутыльника Васьки Сорокина по прозвищу Сорока появился в офисе "Динамита" около десяти утра. После бурной ночи хозяин выглядел изрядно помятым и усталым, под глазами залегли тени, а кожа лица сделалась желтой, будто Постный только что выписался из инфекционной больницы, где лечился от гепатита. Сорока, пробухавший с хозяином до утра, выглядел не лучше. Отечная морда и узкие щелочки глаз, красных, как у озабоченного кролика.
Желабовский, положив газету на стул, поднялся и вежливо поздоровался. Сорока даже не посмотрел в его сторону. Постный буркнул что-то сквозь зубы, остановился, смерил своего проштрафившегося бойца взглядом и тихо сказал:
– Проходи в кабинет. Поговорим.
Пропустив вперед Желабовского, он вошел следом, рухнул в кресло и нацедил из бутылки стакан минеральной воды. Жлоб ждал, когда хозяин – теперь уже бывший хозяин – утолит похмельную жажду и сможет шевелить своим поганым языком. Постный налил второй стакан, сделал глоток и откинулся на спинку кресла. Жлоб гадал про себя, чем сейчас занят Сорокин: треплется с секретарем или спустился вниз и торчит во дворе.
– Ты чего это так вырядился? – ехидно поинтересовался Постный. – Жениться собрался, да? А дуру, которая за тебя пойдет, еще не нашел. Не родилась такая, да?
Жлоб молча проглотил оскорбление. Это не впервой, он успел привыкнуть и не к такому обращению.
– Ты Кубу почему не сжег, как я тебе сказал вчера? – Постный стукнул ребром ладони по столу. – У тебя как с головой?
– Нормально, – ответил Жлоб. – Котелок варит.
Он переминался с ноги на ногу посередине кабинета. На языке вертелись самые грязные ругательства и оскорбления. Но Жлоб давно усвоил одно правило: сначала стрелять, потом трепаться. А не наоборот.
– Тогда почему ты не сжег машину? Вместе с Кубой? – повторил вопрос Постный.
– Ну, я решил, что его лучше похоронить по-человечески. Вырыл могилу, завернул его в брезент и...
– Он, видите ли, решил, – Постный от возмущения дернулся так, что вода из стакана выплеснулась на рубашку. – Кто ты такой, мать твою, чтобы принимать решения? Кто ты? Объясни. Не хочешь говорить? Тогда я объясню. Ты – пустое место. Ты человек, у которого последняя и единственная мозговая извилина атрофировалась еще в ранней юности. Согласен?
Жлоб лишь пожал плечами, у него было свое мнение на этот счет, но высказывать его вслух, спорить с этой скотиной, как-то не хотелось.
– Ах ты не согласен? – переспросил Постный. – И напрасно. Думать и принимать решения ты не способен. Нет такой физической возможности. Ты должен был выполнить мою команду. А вместо этого среди белого дня приезжаешь в мой автоцентр на паленой тачке. Номера, марку и цвет этой колымаги, наверняка, уже пробили менты. А ты приперся на ней прямо ко мне. И еще поставил ее у административного корпуса. Возле парадного подъезда. Это как понимать?
– У меня другой тачки нет, – ответил Жлоб. – На эту у меня доверенность. Если бы я ее сжег, на чем бы я к вам приехал?