52 
Как писали газеты, паршивый отморозок затыкает жертве рот, используя в качестве кляпа свои грязные носки, которые не стирает неделями. Потом сдирает одежду, связывает руки за спиной. Все это проделывает медленно, со вкусом, ощущая первую эрекцию. Наконец происходит главное. Он пускает жертве кровь, отступив в сторону, наблюдает за ее мучениями. И, приспустив штаны, занимается мастурбацией.
Дашка увидела себя привязанной к дереву. Ее лицо искажено от боли, грудь и живот исполосованы клинком. Кровь стекает на землю по голым ногам. А двух шагах от нее стоит этот кекс, сладострастно улыбается и справляет удовольствие. Фу, какая мерзость, какая грязь...
Но откуда в этом человеке такая уверенность в собственной неуязвимости. Ведь он вытащил ее из "хонды" на глазах уличных зевак. Люди видели номер бумера, запомнили его гнусную, отвратительную харю. Значит... Значит, он мент. Точно. Иначе и быть не может. В этом и состоит секрет его неуязвимости. Вот почему так долго извращенца не могут поймать. Когда сотрудники ДПС останавливают его тачку, он сует им в лицо милицейскую книжечку. И как ни в чем не бывало катит дальше.
Мент и одновременно извращенец-психопат. Тут нет никакого противоречия. Днем он надевает форму, картуз и выезжает на патрульной машине, чтобы утюжить мелких бизнесменов и водителей. А в свободное от работы время по выходным выходит на дорогу совсем с другими целями. Ловит девочек и... Стало еще страшнее.
* * *
Дашка покосилась на дверцу. В тачке центральный замок, все двери блокированы. Но, положим, дверцу можно открыть. Все равно, из машины не выпрыгнешь, когда скорость под сто. Дашка косо глянула на Кота. Кажется, на психопата он не похож. Не тот типаж. Костюмчик, запах французского одеколона и все такое. Дашка вспомнила лица самых жестоких маньяков, которые видела по телеку. И в этих лицах не разглядишь ни патологии, ни порочности. Морды как морды. Таких за день сотни три увидишь. И угораздило же ее в довесок ко всем сегодняшним неудачам и обломам налететь на этого убийцу, проклятого извращенца.
Когда свернули на лесную дорогу, Дашкино сердце застучало чаще. Чтобы не выдать волнения и страха, она сунула в рот мятную конфету. На дне правого кармана ветровки лежал баллончик с перечным газом, сейчас, когда скорость упала до тридцати километров, можно брызнуть в морду этого типа и попытаться выбраться из машины, пока он будет протирать глаза и чихать. Можно... Но есть проблема.
Водила не опускает боковые стекла, значит, и Дашка сама наглотается ядовитого газа. Еще неизвестно, кому станет хуже, этому субъекту или ей самой. Дашка придумывала разнообразные способы спасения, не оказалось среди них того единственного, который дает ей верный шанс. Значит, надо сделать вид, будто она морально сломалась и не имеет сил к сопротивлению. Выгадать удачный момент. А там уж как бог пошлет. Лишь бы мерзавец не обыскал Дашку.
Бумер, свернув с грунтовки, остановился возле рубленого дома, потемневшего от старости. Неподалеку сенной сарай и еще какие-то хозяйственные постройки. Что ж, лежбище выбрано со знанием дела. Наверняка, в это захолустье никто сутками не заглядывает. А уж кричи не кричи – дохлый номер. Ни одна собака не услышит. И от трупа избавиться проще простого.
– Вылезай, – сказал Кот. – Вон в доме поговорим. Кстати, что у тебя в мешке?
– Акваланг и баллоны со сжатым воздухом, – ответил Дашка. – Это не мое, брата.
– Брата? – переспросил Кот.
Он вспомнил, как Колька на зоне все время трепался о дайвинге, мелководных рифах, разных там причиндалах типа ласты-маски. И о том, что как раз перед посадкой купил отличный фирменный акваланг.
– Вот именно, брата, – Дашка решила, что сейчас самое время приврать. – Он у меня спортсмен-разрядник. Здоровый такой, два метра с гаком. Одним словом – атлет. Подводное плавание, штанга, карате – это его профиль. И на руку очень не сдержанный. Он как раз со дня на день должен с зоны выписаться.
– Правда? – с удивившей ее печалью в голосе спросил Кот.
– Кривда. Спроси любого парня в городе, моего брата каждая собака знает, он в большом авторитете. Из-за меня, между прочим, зону топчет. Это у него уже пятая ходка. Одному, типу вроде тебе, Колька пустил кровь из всех дырок, а морду превратил в кусок фарша. Ну, когда тот кекс назвал меня обидным словом. У лучшего пластического хирурга города, когда он увидел пострадавшего, просто руки опустились, даже прослезился. И отказался от операции. Говорит: я не умею превращать отбивную в человеческое лицо.
52 
