Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
128 
– Я из ещё Москвы, – крикнул Трегубович и чему-то засмеялся. – Часа через полтора или два буду в вас. Отсчитывайте деньги. Готовьте премию.
– Уже готовлю, – Марьясов с силой бросил трубку на аппарат.
Но Марьясов и не подумал готовить какое-то материальное вознаграждение. Вместо этого он, сцепив ладони за спиной, стал расхаживать по кабинету. За окном густели, наполнялись вечерней синевой прозрачные голубые сумерки, вдоль улицы зажигались редкие фонари. Приоткрыв дверь в приемную, он высунул голову из кабинета. Секретарша Верочка на пару с охранником Володей пили чай с сухим печеньем и разгадывали газетный кроссворд. Марьясов сказал Вере, что та свободна и, закрыв за собой дверь, сделал ещё несколько кругов по кабинету, сел на двухместный диванчик, взглянул на часы. Всего-то четверть часа прошло с тех пор, как позвонил Трегубович. Всего-навсего. А, кажется, минула вечность, а ещё ждать и ждать. Раньше, чем часа через полтора Трегубович не нарисуется. Нужно чем-то отвлечься, чем-то себя занять. Сев за стол, Марьясов придвинул к себе книгу, начатую ещё несколько дней назад, раскрыв её, отодвинул в сторону бумажную закладку.
Перелистывая страницы, Марьясов выразительно морщился. Роман был густо населен самыми отъявленными подонками, садистами и живодерами. Ни одного положительного героя, ни одно мало-мальски приличного персонажа, ни одного хорошего человека. Даже читать противно. Разве что этот сельский учитель старик Комов, он, кажется, хороший. Марьясов вытащил из бумажного стаканчика шариковую ручку и стал её покусывать, раздумывая о литературных героях нашего времени. Этот Комов, вроде, ничего. На первый взгляд, действительно приличный человек. Пенсионер, ветеран труда, заслуженный учитель. С трудными подростками возится, свое время на них не жалеет и даже деньги им одалживает.
С другой стороны, Комов одинокий, бездетный, заняться ему нечем. Вот он и возится себе в удовольствие со шпаной. От собственного безделья занимается с этой публикой. Впрочем, трудно понять, хороший ли человек учитель Комов, потому что его убивают ещё в самом начале романа, буквально на первых страницах. Трудные подростки, которым пенсионер посвящал столько времени, давал деньги взаймы, развлечения ради замучили, запытали старика Комова до смерти. Образ заслуженного учителя померк, так и остался до конца нераскрытым. Нет, читать обо всех этих кровавых ужасах это невозможно. С души воротит. Марьясов закрыл книгу и отложил её в сторону.
Господи, как долго тянется время, как бесконечно долго оно движется. Побродив по кабинету, Марьясов распахнул стеклянные створки стеллажа, стал разглядывать этикетки, приклеенные к видеокассетам. Большинство фильмов он не смотрел, коробки с кассетами стоят тут месяцами, пылятся. Пожалуй, хорошее решение – посмотреть какое-нибудь занимательное кино. Он уже потянулся рукой к коробке, но последнюю секунду передумал, отдернул руку. После того трагического случая, когда пресс-секретарю Куницыну прямо на рабочем месте взрывом оторвало пальца на обеих руках, Марьясов из суеверного страха не прикасался к видеокассетам. Ведь, если вспомнить, взрыв прогремел именно в тот момент, когда Куницын доставал какую-то видеокассету из футляра.
Конечно, в одну воронку снаряд дважды не падает. Это с одной стороны. А с другой стороны, береженого Бог бережет. Марьясов отступил от стеллажа, распахнул дверь в приемную и убедился, что секретарша ушла. Оставшийся в одиночестве охранник, допил чай и уткнулся в разложенную на столе газету. Марьясов почесал подбородок.
– Володя, сейчас ко мне придет один молодой человек, ну, Трегубович. Ты его знаешь, видел его. Пропусти. И внизу ребятам скажи, чтобы пропустили.
– Будет сделано, – охранник кивнул головой.
– И вот ещё что, – Марьясов поманил охранника пальцем. – Володя, иди поставь мне какую-нибудь кассету.
– Что-что? – не понял тот.
– Ну, иди сюда.
Марьясов скорчил недовольную гримасу, пропустил охранника в кабинет и, показав рукой на стеллаж с видеокассетами, отошел на безопасное расстояние, в дальний угол, к самому окну. Володя, не понимая, чего от него хочет начальник, опустив руки по швам, хлопал глазами.
– Вон в шкафу кассеты, – терпеливо объяснил Марьясов. – Видишь? Выбери какой-нибудь приличный интересный фильм. На свое усмотрение. Я ведь кино не смотрю, совсем в этом ничего не понимаю. Вот ты мне и выбери фильм, поставь кассету в видеомагнитофон. А потом иди и читай свою газету. Теперь усек?
128 
