Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
59 
Он спустился вниз, когда Донцов завершил возню со жгутом, смочив бинт антисептической жидкостью, стал накладывать повязку на плечо. Не закончив дела, поднял голову.
– Что с лицом? У тебя кровь на щеке и шее.
– Разве? – спросил Колчин. – Это просто царапина.
– Ну, как дела?
– Никак. Нас подставили. Снайпер ушел и даже не оставил открытки на память. С обратным адресом. А ты чем занят?
– Разве не видишь? Накладываю повязку.
– Брось. Он мертв.
– Что? – не понял Донцов.
Бинт вывалился из разжатых пальцев, упал в грязь.
– Я говорю, помощь ему уже не нужна. Он готов. Не дышит.
Колчин наклонился, потрогал сонную артерию на шее Ходакова, ухватил его под плечи, перевернув на живот, положил на землю, задрал окровавленную рубаху. Входное отверстие от винтовочной пули диаметром в полтора сантиметра чернело под ребрами. Видимо, пуля вошла в спину, прошила тело и разорвала печень.
Перепачканный грязью Донцов поднялся с земли.
– С такими ранами живут не дольше пяти минут, – сказал Колчин. – Садись за руль. Мы уезжаем. Мертвеца забирать не станем. Пусть этим займется полиция. Теперь Ходаков точно вернется на родину.
Донцов обошел машину спереди, упал на сидение. Колчин уже распахнул дверцу, но тут уловил какое-то движение. Это Гойзман зашевелился в грязи, как мертвец в могиле. Он перевернулся на бок, сел, уперев одну руку в землю, он застонал и что-то сказал, но слова унесло ветром. Пуля сидела где-то в брюхе. Там что-то булькало и кипело, как вода в радиаторе. Пару минут назад начались спазмы и адская, совершенно нестерпимая боль. Штейна вырвало кровью, но зато он пришел в себя, вылез из глубокого предсмертного обморока и смог позвать на помощь.
– Чуть про тебя не забыл, – сказал Колчин.
Он подошел к хозяину «Маленькой розы», остановился, всмотрелся в черное забрызганное грязью лицо. Гойзман вращал глазами, как заводная кукла. Колчин вытащил из кармана пистолет.
– Помоги, – сказал Гойзман. – Я ранен.
– Нет. Ты убит.
Колчин опустил ствол и дважды выстрелил в голову Гойзмана. Повернулся и пошел к машине.
Глава десятая
Лондон, район Сити. 14 октября.
Ровно в три часа дня Колчин переступил порог пятиэтажного здании на Гоф Сквеар и поднялся по лестнице на второй этаж. Корреспондентский пункт ИТАР-ТАСС, поместившийся здесь ещё в советские времена, делил это небольшое здание с многочисленными соседями, журналистами из других стран и занимавшей первый этаж частной радиокомпанией Эл Би Си, которая двадцать четыре часа в сутки пичкает слушателей попсой, перемежая музыку пятиминутными выпусками новостей. Колчин вошел в большую комнату, заставленную казенными облупившимися столами и оргтехникой.
Здесь томились, ожидая окончания рабочего дня, три корреспондента. Еще двое разбежались выполнять задания. Сдвинув стулья, присутствовавшие шепотом обсуждали сногсшибательную новость, которую можно смело выносить на первые полосы завтрашних газет: Скотланд-Ярд официально подтвердил, что труп дипломата Ходакова обнаружен в одном из трущобных районов столицы недалеко от порта и доставлен в судебный морг. Ведется следствие. Два высокопоставленных дипломата из посольства сегодняшним утром приняли участие в опознании тела, официально подтвердив, что мертвый мужчина с двумя огнестрельными ранениями не кто иной, как их бывший коллега, бесследно исчезнувший несколько месяцев назад. Сотрудники ТАСС успели накатать несколько заметок о гибели Ходакова и, присвоив им высший пятый приоритет срочности, отправили свои сочинения в Москву.
Другой важной работы пока не предвиделось, тассовцам не терпелось обсудить факты и слухи, связанные с гибелью Ходакова, но сделать это здесь, на рабочем месте, мешали некоторые неписаные правила. Согласно им, все англичане, работавшие по найму в российском офисе ТАСС, считались сотрудниками, реальными или потенциальными, британских спецслужб. В их присутствии вести такого рода разговоры строго запрещено. И не имеет значения, что англичане работают в другом помещении за дверью, наглухо закрытой. И не важно, что они настолько завалены работой, что нет времени словом переброситься друг с другом, не то что соваться в комнату корреспондентов и слушать их художественный треп. По тем же правилам помещение пункта имело глаза и уши, установленные здесь технарями из МИ-5. Значит, все разговоры становятся достоянием английской контрразведки.
59 
