44 
Душные августовские ночи не приносили ни сна, ни покоя. В темноте Панов неслышными кошачьими шагами подкрадывался к кровати пленника, нависал над ним зловещей тенью, сопел и чего-то выжидал. Блестели зрачки глаз, зубы, еще сохранившиеся во рту, и золотая фикса. «Ты чего? – спрашивал измученный бессонницей Архипов. – Чего ты?» «А ты чего? – вопросом отвечал Панов. – Хочешь, в твою булку перо вставлю? Ну, хочешь? А… Не хочешь? То-то». Он замахивался ножом, а затем уходил на свою половину, ложился на койку и принимался дымить сигаретами. Дважды Панова, уехавшего в Москву по каким-то своим делишкам, сменял другой тюремщик Мурат Сайдаев, хмурый мужик лет тридцати небольшим с густой шевелюрой черных волос и пышными усами. Впрочем, каково настоящее имя этого типа, сам черт не знает. Сайдаев не заставлял пленника мыть пол носовым платком, не точил нож об офицерский ремень, не харкал на пол и не задавал зловещие вопросы. Он только хмурил брови, теребил усы, лениво перебирал пальцами костяные четки. И молчал часами напролет. Эта загробная тишина действовала хуже болтовни и диких выходок Панова.
Однажды Архипов, спросил охранника о каком-то пустяке. Сайдаев отложил в сторону четки. Не вставая со стула, коротко размахнулся и так ударил пленника кулаком в лицо, что тот, слетев табуретки, едва не перевернулся через голову. Архипов лежал на полу, приходил в себя, чувствуя себя больным и немощным стариком, из которого только что вытряхнули душу. В эту минуту он твердо поверил, что надежды выбраться живым из этой переделки, больше не осталось. Короткая записка, которую он, сидя в сортире, выколол зубочисткой на фальшивой банкноте в пятьдесят баксов, так и осталась валяться в дорожной грязи. Бирюков не нашел или просто не захотел подобрать бумажку. А если случилось чудо, и послание дошла до адресата, толку чуть. Чем поможет ему Максим Жбанов, где станет искать следы своего бывшего босса? Сайдаев равнодушно смотрел в окно, хмурил брови и поглаживал пальцами пышные усы. Архипов поднялся с пола, вытер рукавом пиджака разбитые губы и спросил разрешения лечь на кровать. Он впал в унылое отупение и уже не мог сказать себе, что лучше: сдохнуть сегодня, получив нож под ребра, или протянуть свои мучения еще на сутки, а то и на неделю.
***
Ходики на стене показывали десять вечера, когда Архипов, так и не дотронувшийся до ужина, услышал шум автомобильного двигателя, скрип ржавых петель, на которых держались створки ворот. Через минуту в темных сенях послышались шаги, звук падающего ведра и несколько внятных ругательств. Это из города вернулся Карапетян. Армянин вошел в комнату. Панов встал, освобождая единственный стул
– Как тут дела?
Не дожидаясь ответа, Карапетян сел, вытащил из портфеля мобильный телефон, присоединил к нему наушники и обратился к Архипову:
– Приехал дипломат из Варшавы. Твой друг забрал чемодан. Звони ему и забивай стрелку на сегодня. Вот адрес, чтобы не перепутал.
Карапетян положил на стол бумажку, на которой были нацарапаны несколько слов. Нацепив наушники, показал пальцем на телефон. Архипов вздохнул и подумал, что сегодняшней жаркой ночью случится одно из двух: он обретет свободу или умрет насильственной смертью. Похоже, все пойдет по худшему сценарию, Бирюков в телефонном разговоре наверняка проговорится о той чертовой записке. И тогда… Представить страшно, что случиться тогда. Снизу вверх он посмотрел на Панова. Этот отморозок наконец выполнит обещания, острым ножиком разделает пленника на корм собакам.
– Он может отказаться, – Архипов неожиданно для себя так разволновался, что голос дрогнул. – Скажет, что время слишком позднее для деловых встреч. Скажет, что у него болит голова или не заводится машина.
– Он может сказать все, что захочет, – спокойно ответил Карапетян. – Твоя задача его уговорить. Нужно, чтобы Бирюков не откладывал дело в долгий ящик, а встретился с ними сегодня. Понимаешь? Это в твоих интересах.
– Я постараюсь.
Архипов промочил горло глотком воды, взял со стола телефон, потыкал пальцами в кнопки.
– Леня? – спросил он, когда трубку сняли. – Это я беспокою. Узнал? Ну, вот и чудно. Я не разбудил? Конечно… Ты так рано не ложишься. Да, да… Я насчет посылки. Получил? Умница. Не знаю, как тебя благодарить. Считай, десяток твоих картин уже висят в моей галерее на самом почетном месте.
Архипов, сделав паузу, потянулся к стакану с водой.
– Тут такое дело, разговор не телефонный, – сказал он. – Короче, мне срочно, прямо сейчас, нужна посылка. Не мог бы ты подъехать по адресу… Разумеется, услуга будет оплачена. Не в службу, а в дружбу.
44 
