Особенно,... 
92 
– Не понял, где они? Где деньги?
– Я их… У меня их, – Николай Семенович таращил глаза на брата, подбирал слова, но не мог ничего придумать, оставалось лишь сказать правду. – У меня деньги украли.
– Что ты несешь, Коля? Ты заболел? Где мои деньги?
– Подожди, послушай, только послушай, – Николай Семенович стал говорить громче и быстрее. – Успокойся. Ну, деньги лежали под этим матрасом. Ночью их украли. Я знаю, кто украл, но это не важно. Я верну тебе все. Сначала выйду из больницы, потом верну. Ты знаешь, у меня есть сбережения. Я верну тебе все.
– Ты что, совсем тут охренел? Или как? Где мои деньги?
Голос Аркадия Семеновича сделался пронзительным, со звонкой ноткой металла, щеки заметно побледнели. Взгляды всех палатных больных сошлись на этом бледном лице. Даже доктор наук и враг курения с крайней угловой койки, отложив в сторону раскрытую книгу, уставился на странного слишком возбужденного посетителя. Закипевшая вода булькала в банке перед стариком, но тот, зачарованно раскрыв рот, забыл о кипятке, о чае, о недоеденном бутерброде с маслом, забыл обо все на свете. Гримаса глубокого удивления прилипла к лицу дяди Пети, переводившего глаза то на гостя палаты, то на вжавшегося в койку Николая Семеновича.
– Ты что, охренел? – повторил вопрос Аркадий Семенович и встал на ноги. – Я спрашиваю тебя, где мои деньги? Мне нужны мои деньги.
– Я их, у меня их, – волнуясь, Николай Семенович все никак не мог найти нужные слова. – У меня их украли. Но я все верну, только нужно время.
– Какое время, кретин ты безмозглый, – Аркадий Семенович затряс в воздухе растопыренными пальцами рук. – Куда ты дел деньги? Куда ты их задевал?
Краем глаза он уловил какое-то движение внизу за окном, повернул голову влево. Темный джип остановился на асфальтированной площадке перед больничным корпусом. Двое мужчин, хлопнув задними дверцами, быстрым шагом направились к входу. Замешкавшись у машины, за ними заспешил и водитель.
– Отвечай, скотина, когда тебя спрашивают, – Аркадий Семенович уже не узнавал своего голоса. – Где мои деньги?
– Аркаша, я уже сказал, – Николай Семенович закашлялся, – сказал уже, что деньги пропали. Но не волнуйся… Я все верну, дай только время.
– У меня нет этого времени. Нет его.
Аркадий Семенович подался вперед, задел бедром прикроватную тумбочку. На пол полетели, раскатилась в разные стороны оранжевые мандарины с зеленоватыми бочками. Аркадий Семенович сделал шаг вперед, нагнулся над кроватью. Он занес руку назад и ударил старшего брата, от неожиданности не успевшего закрыться, кулаком по лицу, костяшками пальцев в верхнюю челюсть. Левой рукой он с силой навернул брата по носу. Николай Семенович сказал «ой» и, прижав ладонь здоровой руки к лицу, размазал кровь по подбородку и шее.
– Сука, тварь поганая.
Аркадий Семенович отступил назад, почувствовав, как под каблуком ботинка смачно лопнул мандарин. Он занес правый кулак и, вложив в него силу и массу своего тела, снова ударил. Брат вскрикнул, дернулся на кровати, стараясь увернуться от левого кулака, но успел, получив удар в правую бровь. В наступившей тишине под взглядами больных, застывших в странном гипнотическом оцепенении, он стонал, кряхтел, пробуя натянуть на голову одеяло. Аркадий Семенович сдернул одеяло, бросил на пол, чуть не запутавшись в нем ногами, но выбрался, поднял правое колено и уперся им в живот лежащего человека.
– Паскуда, поиметь меня захотел? – поочередно слева и справа он дал брату несколько зуботычин, посмотрел в это окровавленное, быстро потерявшее форму лицо.
– Воспользоваться хотел, сука?
Он, уже не зная, в какое место сладко всадить кулак, размахнулся и стукнул Николая Семеновича по шее, справа и слева, а потом слева и справа. Брат уже не стонал, а только кашлял, выплевывая изо рта кровь со слюной.
– Мать твою, ублюдок, только руки отбил об это дерьмо, – пожаловался Аркадий Семенович людям, в оцепенелом ужасе наблюдавшим за его действиями.
Аркадий Семенович спустил колено с койки, глянул на старика, застывшего с раскрытым ртом и сплюнул на пол. Пройдя в угол палаты к рукомойнику, он открыл кран, сполоснул под струей холодной воды руки и, сдернув с крючка вафельное полотенце, обмотал им правую ладонь. Вернувшись к тумбочке старика, Аркадий Семенович выдернул из розетки кипятильник, обмотанной полотенцем рукой поднял банку с кипятком.
Брат, широко раскрыв рот, стонал и пускал кровавые пузыри.
92 
