51 
Осознав, что богатство его не привлекает, Лотти изумилась. Свое состояние он сколотил, ухитрившись выжить в преступном мире, да еще и заработать. Но теперь у него отняли любимую службу, и он не знал, чем себя занять. Для праздной жизни аристократа он был не создан. Такой деятельный человек просто не сможет быть пэром.
Должно быть, Ник думал о том же самом, потому что издал безнадежный и гневный стон и запустил пятерню в волосы. На лоб упала густая прядь, и Лотти охватило нестерпимое желание отвести ее в сторону, пригладить густую шевелюру, провести пальцами по этому живому теплому шелку.
— Лотти, мне надо ненадолго уйти, — хмуро сообщил он. — Возможно, я вернусь только утром. А вы пока отдохните. Считайте, что получили отсрочку приговора.
— Куда вы?
— Пока не знаю. — Он не мог спокойно устоять на месте, выдавая подступающую панику, и походил на рыбу, попавшую в сеть.
Лотти знала, что ей не следует тревожиться, даже если он уйдет и напьется, или ввяжется в драку, или выкинет еще какую-нибудь глупость, какие свойственны мужчинам. Пытаться успокоить его, погасить ярость бесполезно. И все-таки она предприняла попытку.
Не задумываясь она приблизилась к Нику и приложила ладонь к его груди. Помедлив, ее пальцы проскользнули под полу сюртука. На нем был жилет того же глубокого черного цвета, что и сюртук, но из шелковистого, скользкого материала, обрисовывающего выпуклые мышцы. Жар сильного тела обжег пальцы Лотти даже сквозь плотную ткань.
Ник вдруг застыл на месте и задышал по-другому — мелко и часто. Стараясь не смотреть ему в лицо, Лотти принялась теребить узел серого галстука, поддерживающего крахмальный воротник белоснежной рубашки.
— Отдых мне не нужен, — наконец ответила она, распуская узел.
Казалось, одновременно с галстуком Джентри лишился самообладания. Его дыхание стало прерывистым, пальцы сжались в кулаки. Лотти неловко расстегнула тугой воротник рубашки, и ее взгляду открылась смуглая шея Ника. Посмотрев ему в лицо, Лотти во внезапном приливе тревоге увидела, что его ярость быстро превращается в вожделение. На щеках Ника проступил румянец, глаза вспыхнули синим огнем.
Он наклонил голову очень медленно, словно давая ей время передумать и сбежать. Но Лотти только закрыла глаза и тут же ощутила легчайшее, невесомое прикосновение его губ к шее. Губы скользнули по чувствительной коже, приоткрылись, горячий язык описал небольшой кружок. С прерывистым вздохом Лотти приникла к нему, ее колени подогнулись. Но Ник даже не попытался обнять ее, только продолжал неторопливо целовать в шею. Лотти пришлось самой обвить обеими руками его гибкую талию.
Его ладони легли ей на плечи и слегка сжались. Похоже, он никак не мог решить, как быть — привлечь ее к себе или оттолкнуть. Хриплым голосом он выговорил:
— Что ты делаешь, Лотти?
У нее так гулко колотилось сердце, что она едва слышала собственный голос.
— По-моему, помогаю вам завершить то, что было начато в библиотеке лорда Уэстклиффа.
— Подумай хорошенько, — предостерег он. — Я не был близок с женщиной полгода. Если потом ты решишь остановиться, я ничем не смогу тебе помочь.
— Останавливаться не понадобится.
Ник впился в нее взглядом лихорадочно горящих глаз:
— Но почему? Вчера ночью ты так упорно сопротивлялась…
Объяснить, в чем дело, Лотти не могла, но после всего, что произошло сегодня днем, она вдруг поняла, что и Ник бывает уязвимым, нуждается в ней, и не только в постели. Искушение укротить его, подчинить себе было непреодолимым.
— Мы уже поженились, — наконец назвала она первое объяснение, которое пришло ей в голову. — И я предпочла бы… покончить со всем сразу, чтобы уже ничего не бояться.
Она уловила в глазах Ника хищный блеск. Одержимый желанием, он не стал тратить время на расспросы, только протянул руку:
— Тогда идем наверх.
Лотти осторожно подала ему руку.
— Ник, еще одно…
— Что такое?
— Сейчас слишком светло.
— И что?
— Разве позволительно заниматься такими делами при дневном свете?
Он рассмеялся:
— Не знаю. И не желаю знать. — Он за руку повел ее из библиотеки, через холл и вверх по лестнице.
Глава 9
Цепляясь за руку Ника, на ватных ногах Лотти наконец добрела до его спальни. Сквозь раздвинутые шторы в окна вливался неяркий свет. Лотти предпочла бы кромешную темноту. Мысль о том, что ей придется обнажиться при безжалостном дневном свете, повергала ее в ужас.
51 
