Особенно,... 
50 
— Умоляю, не отходите от меня. Ваши губы нежны, как голубиный пух, — сказал царь. — А ваши волосы напоминают мне золотые осенние листья, которые вот-вот унесет холодный ветер.
Он подошел ближе и обнял Ванду. Но девушка оттолкнула его и вскрикнула:
— Нет, пожалуйста, не надо!
— Вы боитесь меня?
— Нет… то есть, да… я не знаю, что случилось… Вы другой сегодня.
— Взгляните на меня. Ничего не произошло. Мы и прежде видели друг друга. Просто сегодня на мне нет маски. Вы смотрите на меня как на императора — поэтому и боитесь меня?
— Нет, не потому, — ответила Ванда.
— Тогда не бойтесь, — воскликнул царь, — я ведь тоже человек!
Он неожиданно схватил ее на руки и понес к широкому дивану. Она пыталась высвободиться, но напрасно. Царь целовал ее, наваливаясь всей своей тяжестью. Ванда пыталась крикнуть, но он плотно прижался к ее губам, лицу, шее, плечам. В какой-то миг ей удалось крикнуть:
— Отпустите, пожалуйста, отпустите меня.
— Отчего? Я люблю вас, а вы меня.
— Неправда… неправда! Отпустите меня!
Он смотрел на нее сверху как на пленницу, как на свою собственность. Казалось, он забавлялся ее беззащитностью. Ужас обуял девушку. Все происходящее представлялось ей кошмарным сном, от которого она никак не могла проснуться. В отчаянии она умоляла отпустить ее, но натыкалась на холодный, отчужденный взгляд, и это пугало еще больше, он вовсе не был ослеплен страстью, а его улыбка казалась зловещей.
— Умоляю, отпустите меня!
— Как же я могу? Ведь я так ждал вас, и теперь моя любимая будет принадлежать мне.
Он снова принялся целовать ее жадными губами, и Ванда чувствовала, что каждый нерв ее отвергает его.
Она не могла понять, что произошло, почему человек, который был так ей дорог, стал вмиг ненавистен. Ванда содрогалась от отвращения, стонала от бессилия, но никак не могла вырваться из его железных рук. Его объятия оскорбляли ее, душили в ней последнюю надежду на спасение.
— Пустите, пустите меня! — отбивалась она, словно птица в силках охотника. — Я буду кричать! Сюда придут люди, они увидят вас!
— Я не дам вам кричать, моя дорогая, — сказал Александр, закрывая ей рот поцелуем.
Александр становился не просто настойчивым, но даже жестким. Она чувствовала на своем теле его жадные руки и услышала, как затрещала ткань разорванного им платья. Все ее существо отчаянно взывало о помощи! И вдруг она услышала какие-то голоса. Из-за двери доносились настойчивые, пронзительные крики. Они насторожили царя. Он прислушался и на миг оторвался от Ванды.
— Пожар! Пожар! — крики звучали все отчетливее, и скоро шум и суматоха послышались возле двери…
Александр оставил Ванду и поспешил к панели, которая прикрывала выход. Испытывая головокружение, девушка попробовала сесть и услышала, как захлопнулась дверь. Притронувшись к губам, она заметила кровь. С огромным трудом она попыталась встать с дивана, но тело не слушалось ее. Она в изнеможении упала и спрятала лицо в ладонях. Ванда поняла, что спасена, он убежал, но остались ужас и отчаяние в ее душе… Силы покидали ее… Пережитые волнения и страх, борьба и страшное разочарование давили на нее все сильнее. Она почувствовала, что проваливается куда-то, и не нашла в себе сил сопротивляться. Темнота обступила ее…
ГЛАВА XI
Ричард весь день не находил себе места. Дело было даже не в злости и ревности Екатерины, которые он ощущал на себе, а в том, что он никак не мог разобраться в своих чувствах к Ванде.
В необъяснимо короткое время она стремительно ворвалась в его жизнь и так быстро изменила все вокруг! Он не мог не думать о ней беспрестанно, ему повсюду виделись ее милое лицо, прекрасные синие глаза… Где бы он ни был, везде его взгляд искал ее маленькую фигурку, он надеялся увидеть ее среди танцующих на балах, бродил по Пратеру. О ней напоминало все: вот он мельком увидел чей-то золотистый локон, там случайно заметил изящный жест маленькой руки, или в толпе чье-то оживленное лицо привлекло его внимание — и вдруг перед ним появлялось ее оживленное, сияющее лицо с непослушным завитком у виска… Временами Ричарду казалось, что она стала частью его самого. И хотя его губы были готовы произнести: «Я люблю вас», холодная логика вновь заставляла его сомневаться. Разумеется, Ричард и прежде бывал увлечен каким-либо хорошеньким личиком; он знал много женщин и находил их привлекательными, но очень быстро разочаровывался и уставал от них. Неужели теперь он встретил женщину, которая не будет похожа на всех других?
50 
