– О-о! – Холли вцепилась в его надежную руку. – Кажется, у меня немного закружилась голова. Благодарю вас. Наверное, я обо что-то споткнулась.
Она наклонилась и с беспокойством уставилась на ковер, ища предмет, который привел ее в такое состояние, и услышала тихое фырканье Бронсона.
– Почему вы смеетесь? – поинтересовалась Холли, когда он снова усадил ее на диван.
– Потому что я еще не видывал, чтобы человек так пьянел от трех стаканов вина.
Она сделала движение, чтобы встать, но он сел рядом и помешал ее вялым попыткам. Его нога оказалась немыслимо близко к ее ноге, отчего Холли изо всех сил вжалась в спинку дивана.
– Останьтесь со мной, – попросил Бронсон. – Ночь уже наполовину прошла.
– Мистер Бронсон, – с подозрением спросила она, – вы пытаетесь меня скомпрометировать?
Его белые зубы сверкнули в усмешке, но глаза его блестели беспокойно и горячо.
– Возможно. Почему бы вам не провести пару часов со мной на этом диване?
– За разговорами? – слабым голосом произнесла она.
– В том числе. – Указательным пальцем он коснулся ее подбородка, оставив горячую дорожку на его чувствительном изгибе. – Обещаю, вы получите удовольствие. А потом мы свалим все на вино.
Она просто ушам своим не верила. Сделать ей такое возмутительное предложение!
– Мы свалим все на вино! – с негодованием повторила она и вдруг спросила, посмеиваясь:
– Интересно, сколько раз вы произносили эту фразу раньше?
– Сегодня в первый раз, – весело успокоил он ее, – и мне она, в общем, нравится, а вам?
Она нахмурилась:
– Вы обратились с предложением не к той женщине, мистер Бронсон. Существует сотня причин, по которым я никогда на такое не соглашусь.
– Назовите хотя бы несколько. – В его черных глазах сверкнуло любопытство.
Она неуверенно помахала пальцем перед его носом.
– Нравственность… благопристойность… необходимость быть примером для моей дочери… не говоря уж о том, что любой неосмотрительный поступок сделает невозможным мое пребывание здесь.
– Интересно, – задумчиво протянул он.
Холли отпрянула, потому что он наклонился над ней и ее голова почти опустилась на подлокотник дивана, а сама она оказалась распростертой под его могучим телом.
– Что интересно? – спросила она, глубоко вдохнув. В комнате стало очень жарко. Холли подняла руку, чтобы откинуть прядь волос, прилипшую к ее влажному лбу, и рука показалась ей очень тяжелой. Она явно перепила… она напилась… и хотя это не очень беспокоило ее в данный момент, она сознавала, что впоследствии это будет мучить ее.
– Вы назвали все причины, кроме одной, действительно имеющей значение. – Лицо Бронсона было совсем близко, и его губы – самые соблазнительные губы, когда-либо виденные ею, крупные, чувственные и обещающие – оказались настолько рядом, что Холли чувствовала его осторожное дыхание на своей щеке. – Вы забыли сказать, что вы меня не хотите.
– Ну, это… это само собой, – солгала она.
– Вот как? – Вместо того чтобы обидеться, он снова развеселился. – Интересно, леди Холли, могу ли я пробудить в вас желание?
– Ах, я не думаю…
Ее голос превратился в легкий вздох, когда его голова склонилась над ней и она поняла, что происходит. Она крепко зажмурилась и ждала, ждала… и вдруг ощутила, как его губы скользят по нежной коже на внутренней стороне ее запястья. От этого бархатистого прикосновения по руке ее пробежала чувственная дрожь и пальцы дернулись. Губы Бронсона задержались, отчего тоненькая жилка на запястье забилась как безумная. Тело Холли напряглось, как натянутая тетива. Тубы ее стали пухлыми и горячими, они напряженно ждали прикосновения его губ. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза глазами мрачными, как адский пламень.
Пошарив рядом с собой, он что-то подал ей. В свете камина сверкнул хрустальный бокал, на дне которого переливалось немного бордовой жидкости.
– Допейте, – тихо предложил он, – и позвольте мне сделать с вами то, чего мне хочется. А утром мы оба притворимся, что ничего не было.
Ее испугало, как сильно ей захотелось согласиться на это греховное предложение. Он шутит, подумала она, борясь с головокружением… конечно, не может же он в самом деле предлагать ей такое. Он подождет, пока она ответит, и, независимо от того, каков будет этот ответ, посмеется над ней.
– Вы безнравственны, – прошептала она.
– Да, – серьезно ответил он.