ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  139  

— Вы утверждаете, что письма десятилетней давности могут подвигнуть кого-то на убийство?

— Сами по себе — вряд ли. Но ведь Уайли говорил, что она собиралась сообщить ему нечто важное, нечто такое, что, по его мнению, могло изменить их отношения. А если она уже сообщила ему это? Или если он сам все узнал, случайно прочитав эти письма? Ведь у нас есть только его слово, что он не знает, о чем собиралась рассказать Юджиния.

— Согласен, — кивнул Линли. — Но вы же не думаете, будто она хотела рассказать майору об Уэбберли. Это старинная история.

— Нет, если они возобновили свой роман. Нет, если они никогда не прерывали отношения. Нет, если они встречались все это время… например, в пабах и гостиницах. Нам обязательно нужно проработать такую версию. Или ее уже «проработали». Только проработали совсем не так, как планировали наши главные действующие лица — миссис Дэвис и Уэбберли.

— Мне это кажется маловероятным, — сказал Линли. — И по-моему, совсем не случайно Юджиния Дэвис убита почти сразу после того, как на свободу вышла Катя Вольф.

— Так вы сели на эту лошадь? — фыркнула Хейверс. — Это тупик. Поверьте моему слову.

— Пока я не сел ни на одну лошадь, — ответил Линли. — Для этого еще рановато. И я советую вам взять мой пример на вооружение и с большей осторожностью выдвигать предположения относительно майора Уайли. Ни в коем случае не следует зацикливаться на какой-то одной идее, поворачиваясь спиной ко всем остальным, — это никуда нас не приведет.

— А разве вы сами не так поступаете? Разве вы не решили для себя, что письма от Уэбберли не имеют отношения к делу?

— Я решил только одно, Барбара: что свое мнение я хочу составить, основываясь на фактах. Фактов в нашем распоряжении не много. И до тех пор, пока их не станет больше, мы можем служить делу правосудия — и придерживаться здравого смысла — только тем, что будем держать глаза открытыми, а суждения — на привязи. Вы не согласны?

Хейверс вскипела.

— Только послушайте его! Черт возьми! Ненавижу, когда вы начинаете морализировать.

Линли улыбнулся.

— Неужели? Я морализировал? Надеюсь, это не побудит вас к насилию.

— Только к курению, — сообщила ему Хейверс.

— Что гораздо страшнее, — вздохнул Линли.

Гидеон

8 октября

Прошлой ночью мне приснилась она. Или кто-то похожий на нее. Но происходило все в каком-то несуразном месте: я еду на поезде «Евростар» под Ла-Маншем. Ощущение было такое, будто спускаешься в шахту.

В поезде со мной все: папа, Рафаэль, бабушка и дедушка и кто-то еще, смутный и безликий, в ком я узнаю мать. Она тоже там, девушка из Германии, такая же, как на снимке в газете. И еще Сара Джейн Беккет с корзинкой для пикника, из которой она вытаскивает не еду, а младенца. Она предлагает его каждому из нас по очереди, как тарелку с сэндвичами, но все отказываются. «Детей не едят», — назидательно произносит дедушка.

За окнами тьма. Кто-то говорит: «Ах да, мы же едем под водой».

И тогда это происходит.

Стены туннеля рушатся. Отовсюду хлещет вода. Она не черная, как сам туннель, а как на дне неглубокой реки: даже если нырнешь глубоко, сквозь толщу воды все равно видно солнце.

Внезапно, как часто бывает во снах, все меняется, и вот мы уже не в поезде. Вагон исчез, мы каким-то образом очутились на берегу озера. На одеяле стоит все та же корзинка для пикника, я хочу открыть ее, потому что умираю от голода. Но у меня не получается расстегнуть кожаные ремни на крышке корзины, и, хотя я прошу взрослых помочь мне, никто не обращает на меня внимания. Они не слышат меня.

А не слышат они меня потому, что все вскочили на ноги, куда-то показывают, плачут и кричат, что лодка отплывает от берега. И я вдруг различаю, чье имя они выкрикивают. Это имя моей сестры. Кто-то говорит: «Она осталась в лодке! Нужно достать ее оттуда!» Но никто не двигается.

Потом кожаные ремни на корзинке пропадают, как будто их никогда и не было. С радостью и надеждой я откидываю крышку, чтобы добраться до еды, но внутри нет ничего съедобного. Там только младенец. Я каким-то образом понимаю, что это моя сестра, хотя лица ребенка не видно. Его голова и плечи укутаны вуалью вроде той, в которой часто изображают Деву Марию.

Я говорю во сне: «Сося здесь. Она здесь». Но никто на берегу не слушает меня. Более того, они бросаются в воду и плывут к лодке, а я, как ни кричу, не могу остановить их. Я вынимаю младенца из корзинки, чтобы доказать, что говорю правду. Я кричу: «Вот она! Смотрите! Сося здесь! Вернитесь! В лодке никого нет!» Но они все равно уплывают, один за другим входят цепочкой в воду и один за другим исчезают в озере.

  139