101 
И тут за его спиной появилась она сама, видимо, услышав из кухни голоса.
— Барбара! — воскликнула она. — Привет, привет! — Выглядывая из-за худощавой фигуры отца, она спросила: — Папа, а можно, Барбара зайдет к нам в гости? Мы завтракаем, Барбара. Папа приготовил тосты с омлетом. Это для меня. С сиропом. А сам он ест йогурт. — Она наморщила носик, но не на отцовские гастрономические предпочтения, судя по ее следующим словам: — Барбара, ты что, курила? Уже? — И тут же снова: — Папа, давай пригласим Барбару!
— Извини, дружок, посидеть с вами я не могу, — заторопилась Барбара, чтобы Ажару не пришлось вынужденно приглашать ее. — Бегу на работу. Нужно оберегать женщин, детей и маленьких мохнатых зверюшек от плохих дядек. Ну, ты сама знаешь.
Хадия прыгала с ноги на ногу.
— А я получила хорошую оценку за контрольную по математике, — сообщила она. — Папа сказал, что гордится мной.
Барбара посмотрела на Ажара. Его лицо сохраняло серьезное выражение.
— Учеба — это очень важно, — сказал он дочери, однако глядел при этом на Барбару. — Хадия, пожалуйста, возвращайся на кухню и заканчивай завтрак.
— А разве Барбара не зайдет…
— Хадия! — Его голос был резок. — Что я тебе сейчас сказал? И разве сама Барбара не сказала тебе, что ей нужно идти на работу? Ты вообще слышишь, что тебе говорят, или тебя интересует только то, чего ты хочешь?
Тирада прозвучала излишне строго, даже по меркам Ажара. Радость, только что сиявшая на лице Хадии, померкла. Она широко раскрыла глаза, но не от удивления. Барбара увидела, что девочка пыталась таким способом удержать набегающие слезы. Всхлипнув, она попятилась и исчезла в кухне.
Ажар и Барбара остались вдвоем, лицом к лицу. Он был похож на случайного и совершенно равнодушного свидетеля автомобильной аварии, а она ощущала в животе нарастающий жар. То был момент, когда ей лучше всего было бы сказать: «Что ж, ладно. Тогда я пошла, до встречи» — и отправиться восвояси, осознавая, что она без всяких на то оснований чуть было не сунулась в чужие дела. Но вместо этого она не сводила глаз с Ажара, а пламя внутри ее разгоралось, пока не добралось до груди, где превратилось в жгучий узел.
— Это было чересчур, вам не кажется? — заговорила она. — Ведь это всего лишь ребенок. Когда вы собираетесь забыть о ее проступке?
— Хадия знает, что должна делать, — ровным голосом отвечал Ажар. — А еще она знает, что в случае непослушания ее ожидают определенные последствия.
— Ну хорошо. Это понятно. Вырублено на камне. Вытатуировано у меня на лбу. Все, что угодно. Но как насчет соответствия наказания преступлению? И раз уж мы подняли этот вопрос — зачем было унижать ее в моем присутствии?
— Я не…
— Унизили, — прошипела Барбара. — Вы не видели ее лица, а я видела. И давайте я уж дам вам еще один совет. Жизнь трудна, особенно для маленьких девочек. И родителям совсем необязательно делать их жизнь еще сложнее.
— Она должна…
— Вы хотите спустить ее на ступеньку или две? Хотите, чтобы она знала, что никогда и ни для кого не будет нумеро уно? Да просто выпустите ее в свет, Ажар, и она сразу это поймет. Зачем ей слышать это от родного отца?
Барбара чувствовала, что зашла слишком далеко. Лицо Ажара, всегда спокойное, исказилось до неузнаваемости.
— У вас нет детей, — сказал он. — Если вам когда-нибудь повезет стать матерью, Барбара, вы измените свои понятия о том, как и когда наказывать ребенка.
Слова «когда-нибудь повезет» и все, что под ними подразумевалось, заставили Барбару по-иному взглянуть на соседа. Грязный игрок, подумала она. Но в эту игру можно играть вдвоем.
— Неудивительно, что она ушла от вас, Ажар. И сколько же времени ей понадобилось, чтобы в вас разобраться? Слишком долго, мне кажется. Но это понятно. Она же была простой английской девушкой, а мы, английские девушки, никогда не играем полной колодой.
Сказав это, она развернулась и зашагала прочь, наслаждаясь кратким триумфом труса, за которым осталось последнее слово. Но, высказавшись последней, она не избавилась от яростного внутреннего диалога с воображаемым Ажаром, и диалог этот длился всю дорогу до Центрального Лондона. Поэтому, когда она припарковалась под зданием Скотленд-Ярда, состояние ее души и ума никак не способствовало началу продуктивного рабочего дня. Да еще кружилась голова от никотина.
Она зашла в женский туалет, чтобы плеснуть на лицо холодной воды. В зеркале мелькнуло ее отражение. И, ненавидя себя за это, она попыталась разглядеть в своем облике ту самку, которую, как оказалось, видел в ней Таймулла Ажар все те месяцы, что прожили они по соседству: невезучую самку хомо сапиенс, которая все делает неправильно. Ни единого шанса на нормальную жизнь, Барбара. Какой бы эта нормальная жизнь ни была.
101 
