46 
– Столько слез, сколько ты пролила по разнообразным поводам за эти двадцать недель, хватило бы, чтобы засолить большую форель, – смеялась надо мной она.
– Тебе хорошо, а у меня совесть! – защищалась я.
– Совесть у нормальной женщины отпадает как рудимент годам к двадцати. А тебе уже, слава Господу, за тридцать.
– Если ты меня еще и возрастом будешь попрекать! – пригрозила я, но с Динки все как с гуся вода. Если бы не ее оптимизм, лежать бы мне, как пить дать, с тяжелым нервным расстройством. А так – я держалась. Текли недели. Я пыталась заткнуть свою почему-то не отмершую совесть, получая весь неограниченный объем Костиной любви, и потихоньку впадала в депрессию. И чем больше он для меня делал, чем ласковее становился, тем мне было хуже. Все эти страсти, наверное, извели бы меня без остатка, но однажды я открыла для себя прекрасное средство от всех душевных мук. Страдания, которым я с удовольствием предавалась, лечились одним известным любой беременной женщине средством. Стоило принять волшебное снадобье, как я прекращала размазывать сопли по щекам, улыбалась мужу и думала, что не все так уж плохо. Что, возможно, ребенок догадается соорудить себе карие глаза, и я смогу с чистой совестью сюсюкать «весь в папочку», «Костенькин сыночек» и «папочкины глазки». Средство это было поистине чудотворным, но перебарщивать с ним не стоило. Только не подумайте, что речь идет о каких-нибудь тяжелых наркотиках. Хотя по воздействию на нервную систему мое лекарство вполне похоже на какой-нибудь опиат. От его приема моя кровь начинала бурлить и самостоятельно вырабатывать нужное количество амфитаминов. Я думаю, что женщины, у которых имеются детишки, уже обо всем догадались и понимающе кивают головами. Ведь я говорю о булках. Плюшках, слоеных булочках, которые таяли в моем беременном рту со скоростью урагана, маленьких вертушках с корицей, сладких паях с вишневой начинкой, на худой конец, простых сдобных булках, носящих противоправное название «калорийные». Не могли эти гады-кондитеры назвать свои поделки романтичными прозваниями «плюшечка диетическая», «булка витаминная» и т. п. Потому что потреблять третью за час «калорийную» было противно. Но что же делать, если всевозможные булки были единственным средством, способным примирить меня с действительностью.
– Слушай, а ты не боишься лопнуть? – беспокоился, глядя на мое довольное, вечно жующее лицо НН.
– А ты налей и отойди, – подкалывала его я. – Я теперь ем за двоих.
– Ты уверена, что ему столько надо? – поражался он. Вообще, на работе я теперь была главным блюдом, после возмущенных отдыхающих, естественно. Потому что человек, который за свои деньги просидел трое суток в Египетском аэропорте, тщетно ожидая, когда накопится достаточное количество желающих отбыть на родину соотечественников – он, конечно же, для нас превыше всего. Мы кидаемся всей толпой объяснять ему, почему именно мы как раз ни в чем не виноваты. Чартерный рейс – это своего рода казино. Можно выиграть, а можно ведь и проиграть. Летайте российскими авиалиниями в Сочи. Не отвлекайте людей от беременной коллеги. Поскольку коллектив у нас был преимущественно женский (НН не считается, и, потом, он с таким нездоровым интересом выслушивал наши бабьи разговоры, что вполне сходил за своего), все наблюдали и тщательно фиксировали, как я расту. Аллочка специально ради такого случая завела на работе мерную ленту, какая бывает у швей-мотористок, и регулярно измеряла мне талию. Мне тыкали в ноги, проверяя, нет ли отеков. Постоянно гнали к стоматологу, «потому что зубы – это самое теперь твое слабое место». Если бы Костя столь очевидно не демонстрировал права на меня и моего внутреннего человечка, из нас вполне мог получиться сын нашего туристического полка.
– Спасибо, что хоть весов не завели, – как-то высказалась я, когда она в очередной раз обматывала меня сантиметром.
– Весов? – на минуту остановилась Аллочка. На ее лице застыл немой вопрос «как же я забыла про весы!». Я попыталась перевести разговор на какую-нибудь нейтральную тему типа погоды (когда же у нас, наконец, начнется настоящее лето, а не эти дурацкие дожди) или работы (и какой дурак только ездит в Египет, там же теракты). Но мои ухищрения пропали всуе. На следующее же утро Аллуся приволокла из дому электронные весы, показывавшие всю глубину моего падения с точностью до десяти грамм.
– Это жестоко, – пыталась скрыться от нее в туалете я. – Бесчеловечно.
46 
