Последние отзывы

  67  

– Но ты же… У нас же сразу с тобой договор был… Ты только моя жена, и все…

– Да помню, помню… Я дурочка была, молоденькая совсем. Нас три дочери у родителей было, отец умер, мне только восемь лет исполнилось… А старшей – двенадцать. Такая жизнь была. Все в школе на танцевальный вечер идут, а у меня колготки насквозь шитые-перешитые, от старшей сестренки достались… А в первый сериал я случайно попала. Потом во второй… Боялась, дурочка, что будут снимать, только пока молодая… А потом – как жить? А потом – ты… Помнишь, как ты ухаживал? Надо было мне лучше в театральный поступать, дурочке! Все говорили, у меня талант есть. А я, выходит, его пропила в неволе…

– Да не было у тебя никакого таланта! Ты просто красивая была, и все. Ну, вызвездилась немного… При чем тут талант?

– Нет, Андрюша. Был, был у меня талант. Ты потому на мне и женился, что видел его и захотел свернуть ему шею…

– Чушь! Чушь какая…

– Нет. Не чушь. А с прежней своей женой ты почему расстался? Потому что она успешным модельером грозилась стать? Все к этому шло, ведь так?

– Нет. Не так. Она на мои деньги фирму себе открыла.

– Ну, открыла. Не много ты в ту фирму и вложил. А потом? Что ж ты ей не дал развернуться? После развода сделал все, чтобы весь бизнес ей сломать. И сломал… Она так и не поднялась потом. Сейчас вообще без работы сидит, берет частные заказы на шитье. Копейки считает. Зато не пьет! Молодец, она сильнее меня оказалась. А я… Забери меня отсюда, Андрюш!

Она заплакала тихо и сипло, будто закашляла, потянула к нему худые серые руки. Он отстранился от них торопливо, но руки почему-то вытянулись, стали длинными и ловкими, как две змеи, обвили плотно шею, так что стало нечем дышать… Совсем нечем.

Он отчаянно затрепыхался, пытаясь втянуть в себя спасительный воздух, открыл глаза, сел на постели, уставился в ночную серую муть спальни. Тело было скользким и холодным, дрожало, как в лихорадке. Даже халат был мокрым, прилип к спине влажным шелком. Надо срочно под душ… Быстрее под душ! Постоять под спасительными ласкающими струями, смыть с себя ночной кошмар, смыть Валерию. То бишь Валентину…

От горячего душа и впрямь стало легче. Тело вздохнуло, расправилось, и мысли потекли уже не такие горестно-суетливые. Нормальные потекли мысли. Например, о том, как правильнее с Машкой поступить. Вернее, как отделаться от нее без вреда для психики. Чтоб не снилась потом… Хотя Машка точно сниться не будет, та еще штучка-колючка, из молодых и продвинутых. Эта щучкой в глотку вцепится, а положенное себе стребует. По законному статусу жены. Да и бог с ним, пусть требует. Сколь запросит, столь и даст отступного. Лишь бы отвязалась. Господи, где у него глаза были, когда женился на ней? Захотелось в очередной раз лихость свою мужицкую потешить, наверное. Мол, если рядом такая женушка-соплюшка, то он еще в расцвете и в силе, и старость ему нипочем. И что теперь? Старость – вот она, с бессонницей, с лунной тоской, а молодая жена на тусовках ночных пропадает. Хотя – ну ее, пусть пропадает. Что ему, с ней вместе ночью на луну выть? Одному как-то сподручнее. В общем, все вышло как в том анекдоте, когда старца уговорили жениться, чтобы было на смертном одре кому воды подать, а ему и пить не захотелось… И что теперь? Мириться с ролью папика? Ходячего кошелька? Глухонемого капитана дальнего плавания? Нет, не нужна ему никакая Машка. Хоть убейте, не нужна. Все. Хватит.

Насухо растершись полотенцем и натянув на голое тело мягкий спортивный костюм, он спустился в гостиную, достал из бара бутылку холодной минералки. Сделал большой глоток прямо из горлышка, с сомнением покосился на полбутылки виски, гордо высветившуюся бархатной жидкостью в освещенной грани зеркал. Нет, пить он не будет. Скоро утро. Хотя за окном еще темно и февральский хмурый рассвет еще только собирается окрасить небо холодной бирюзовой пастелью. А луна таки уже побледнела! Хорошо. Так тебе и надо, сука тоскливая. Скоро тебя вообще не видно будет. По крайней мере до следующей ночи. А до следующей ночи еще дожить надо. До следующей ночи еще много чего можно сделать. Прощения, например, попросить. У Валентины, у Насти, которая была перед Валентиной, у девчонки этой, как бишь ее? У Леси…

А может, ничего и не надо делать. Прошлого все равно не изменишь, не поправишь, коррективы в него не внесешь. Нельзя проснувшееся раскаяние впихнуть в прошлое. Да и слова какие сопливые, противные – прощение, раскаяние… Что он, монах тибетский, чтобы себя наизнанку выворачивать? Тогда уж лучше живьем в Тибет податься, там, по крайней мере, луны такой нет…

  67