.
Очередная сказка о Золушке 
68 
* * *
– … Представляете, девочки, он даже на колготки мне деньги жилит, козел! Как будто мы этими копейками спасемся! Живу теперь как лохушка какая…
Верка всхлипнула и опустила обратно подол юбки, посмотрела на Лесю с Риткой в ожидании сочувствия. Даже не в ожидании, а в требовании. Будто дыру на колготках ей сам кризис острыми зубами прогрыз, выхватив заодно и кусок мяса из плотной ляжки.
– Ой, да подумаешь! – легкомысленно фыркнула Ритка, махнув рукой. – У меня, когда колготок целых не остается, я джинсы надеваю, и все дела. Кирюша вот говорит, что мне джинсы даже больше идут, чем юбки…
Она вздохнула со счастливым всхлипом, подмигнула Лесе заговорщицки. Та ей улыбнулась, покивала понимающе. Вообще она с трудом узнавала в этой женщине прежнюю Ритку. В голосе, в движениях, в позе ее вовсю хозяйничала ленивая грация счастливой в любви женщины, и даже с неким перебором хозяйничала, будто стремилась взять реванш за годы скитаний по сомнительным виртуально-жениховским сайтам. И прическа у Ритки была другая, и макияж другой. И маникюра на руках не было.
– Да уж… Вам, девчонки, хорошо так рассуждать… – снова затянула свою жалобную песню Верка. – Вы с мужиком, который при деньгах, не жили, вам и сравнивать не с чем! А у меня такое чувство, будто я лечу, лечу куда-то вниз и вот-вот разобьюсь головой о камни… Будто конец моей жизни наступил. В кошельке пусто, даже на бензин денег нет. Представляете, я сюда на трамвае ехала…
– Да уж. Это большое горе, конечно. На трамвае проехаться, – коротко хохотнула Ритка, плавно поведя головой в ее сторону. – А нам с Леськой что кризис, что не кризис – одна хрень, выходит. Как на трамвае ездили, так ездить и будем. Зато на мужиков не за что злиться. Вот мой Кирюша говорит…
– Да надоела ты со своим Кирюшей! – капризно передернула плечами Верка. – Только и слышу – Кирюша да Кирюша…
– А если надоела, так и вали отсюда. Это моя квартира вообще-то, – вяло огрызнулась Ритка, пожав плечиком. – Ишь, прибежала, жалейте ее… А ты свою подружку жалела, когда она тут одна в безденежье пропадала? Приезжала к ней, красовалась нарядами…
– А отчего бы меня и не пожалеть? – обиженно взметнула ресницами Верка. – У меня жизнь, можно сказать, пропадает, под откос катится… Все было и не стало ничего! Раньше, бывало, совсем денег не считала, а теперь даже на колготки нет. И мой придурок злится все время, говорит, еще хуже будет. Куда уж хуже-то? Вообще ни копейки не дает…
– А зато Леське Андрюха каждый день теперь деньги приносит. Да, Леська? – протянула Ритка, мстительно усмехаясь.
– Да? И где он их берет, интересно? – спросила Верка, холодно окаменев лицом. Хотя ничего у нее не получилось, конечно. Проскочила искорка тщеславной обиды, перекосила полные губы злобной короткой гримаской.
– А он халтурит теперь каждый вечер после работы… И мой Кирюша тоже халтурит. Сейчас народ новые машины не шибко идет покупать, все старые кинулись ремонтировать. Так что, Верка, кому теперь кризис, а кому мать родна. Извини, но так получилось.
– Лесь… А Лесь… – кое-как справившись с лицом и развернувшись всем корпусом к подруге, жалобно проныла Верка, – может, ты мне тогда дашь взаймы немножко? Ну, хотя бы на самое необходимое, женское, святое?
– Да, конечно, Вер… Конечно дам! Сколько тебе надо? – с готовностью откликнулась Леся и торопливо привстала со стула, собираясь тут же исполнить обещанное.
– Нет! Погоди, Леська! – хищно встряла меж ними Ритка, возложив руку на Лесино плечо и с силой усаживая ее обратно. Раздув ноздри и хищно прищурив глаза, выплюнула в лицо Верке: – А ты? Ты ей давала, когда она у тебя просила?
– Да ладно, Рит, чего ты… – попыталась вывернуться из-под ее руки Леся. – Раз надо человеку…
– Вот! Вот в этом ты вся и есть, размазня добрая. Не давай ей ничего! Поняла?
– Слушай, Вер… А вот скажи мне, ты своего мужа любила? Ну, когда замуж за него вышла? – неожиданно тихо спросила Леся, грустно глядя на готовую разреветься Верку.
Будто короткий нервный ветерок пробежал по Веркиному лицу, и она замолчала надолго, будто пыталась сосредоточиться на заданном трудном вопросе. И даже реветь передумала. Глядя прямо перед собой сухими глазами и едва заметно покачиваясь полным станом, произнесла тихо:
– А ведь ты права, Леська… Я поняла, о чем ты спрашиваешь. Да, любила. Любила, конечно… А потом и сама не поняла, как он вместо любимого мужчины для меня кошельком стал…
68 
