Собеседование, которое отняло у меня столько сил, было первым звеном в длинной цепочке дней, поглотивших мое время и мою личность в обмен на купюры зарплаты. Меня приняли. Я всегда знала, что то, как я себя ощущаю и то, как я выгляжу не совпадают. Знала это и пользовалась, уверенно и даже нагло лоббируя процессы в то время, когда у самой внутри тряслись все поджилки. Видимо, в том отвратительном сером посольском кресле я смотрелась не совсем отвратительно. Во всяком случае меня приняли в первом чтении, как и закон о статусе судей в Российской Федерации или любой другой закон. Поэтому и у меня было второе, а также третье и четвертое чтение. Но Дашка не обманула, первое было самым страшным. Когда я пришла на второе, меня допрашивали гораздо дольше по времени, но никто уже не пытался давить и запугивать.
– Они уже проверили тебя на вшивость, – пояснила Дарья.
– И что? Блох нет?
– Ну, этого я не сказала. Нас тут на вшивость проверяют не переставая, так что имей в виду, – я поимела в виду. Я очень быстро скопировала и надела на свое лицо выражение отсутствия признаков человеческого существа. Всем своим видом я показывала, что я только робот для ответов на вопросы и перемещения в отведенной допуском территории. Второе собеседование было гораздо более личным и подробным. Меня расспросили про всех моих родственников, любовников, друзей детства. Во мне искали шпиона, но безуспешно. Моя любовь к родине перегорела еще в детстве, так и не засияв должным образом. А последний трюк с дефолтом убил во мне даже простое человеческое терпение к Родине.
– Вы сочтете необходимым сообщить в ваши ФСБ о фактах угрозы с нашей стороны, – спросили меня в третьем чтении.
– Я очень нуждаюсь в заработной плате в размере, эквивалентном семистам долларам США. Я готова молчать рыбой о любых ваших тайнах. Хотя по моему допуску у меня не должно быть особенно ценной информации в руках.
– Вы понимаете, что будете работать на территории другого государства? – о да. Я понимала. Мне рассказали в подробностях о всех тех способах вербовки нашими спецслужбами их сотрудников. Я осознала, что вполне возможно, меня примутся шантажировать, взывать к моей совести, пугать тюрьмой и лишением права выезда за границу.
– Семьсот долларов – и я выстою. Дайте мне вашу зарплату – и вы будете как за каменной стеной. – Я несла на собеседованиях полный бред и сама осознавала это. Но, похоже, что моим потенциальным работодателям это нравилось. Тем более что я делала все с этим моим комичным каменным лицом преданной собаки Баскервилей. Глядя на меня становилось понятно и ежу, что я за зарплату Родину продам или уже почти продала. Только я про себя понимала, что если найдется такой орган внутренней безопасности Родины, который предложит мне сумму, эквивалентную тому геморрою, на который он меня подставит просьбой немного «постучать», я сейчас же исполню свой священный долг перед отчизной. Я так полагаю, что это и моим работодателям было известно. Но наши спецслужбы всегда и особенно теперь представляли из себя стадо жадных и недалеких рвачей, которые живут другим миром и другими законами. И вряд ли они предложат мне что-то посущественнее спокойной совести на нищей старости. Это меня не устраивало.
В четвертом чтении меня наконец приняли. Я подсчитывала будущие барыши и потирала руки. Мне сказали, что со следующего месяца я должна выйти на работу. Первую неделю я буду проходить стажировку, после которой должна буду сдать экзамен. Но даже и после этого экзамена я в течение четырех месяцев буду работать в режиме испытательного срока, при котором меня имеют право уволить без объяснения причин.
– Это вас не пугает? – последний раз спросили меня.
– Меня уже почти ничего здесь не пугает, – гордо ответила я. Первого марта я впервые вышла на работу, оставив Максим Максимыча с некоей особой из соседней пятиэтажки. Второго марта я поняла, что пугаться еще очень много есть чего. Потому что попала я в самую настоящую армию. И по законам жанра, моя армия начиналась с учебки.
– Лапина?
– Это я.
– Не «Это я», а я. Просто «Я».
– Хорошо.
– Не хорошо, а «Есть».
– Есть.
– Хорошо. Вот вам Устав. Его необходимо прочитать до послезавтра.
– Весь, – я удивленно осмотрела талмуд объемом с гражданский кодекс. Помнится, на его изучение мне давали в институте около трех месяцев. А ведь он был на русском.
– Весь в общих чертах. Это понятно?