51 
4. Ты обязан приходить на смену раньше положенного на пятнадцать минут. То есть если ты обязан заступить в девятнадцать ноль-ноль, то лучше будь там в восемнадцать сорок пять, так как твой коллега к этому времени уже похож на труп. Каждая минута в конце смены отнимает у охранника годы жизни, особенно если эта минута проведена в ночной смене на уличном посту.
5. Никогда никого не подставь. Вольно ли, невольно ли. По злобе или по дурости. Никогда не сделай ничего такого, после чего кому-то объявят выговор или предупреждение с занесением в личное дело. Ибо три занесения – это увольнение. А все мы здесь собрались, чтобы помогать друг другу удержаться. Тем более теперь, когда за бортом кризис и дома ждут наших денег жены, дети и мужья.
– Ты все поняла? – переспросила Дашка, глядя в мое зачарованное лицо.
– Не-а. Но ты продолжай, Андерсен, – ответила я.
– Пошла ты в… – ответила она. Я пошла на работу. Но все-таки вскоре настал тот счастливый миг, когда я получила вожделенный конверт и поняла, осознала, почувствовала, для чего мне все это нужно. Я заплатила няне. Я оплатила кредит. Я купила Максиму большую многофункциональную машину с бибикающим рулем, песенками и прочими наворотами. И после этого я упала и счастливо уснула. Впервые за этот бесконечно долгий и трудный первый месяц. Кажется, так просто вышибить меня не получится, решила я.
И напрасно. Не буди спящего тигра, гласит правило. Не расслабляйся, держи удар. Не верь, не бойся, не проси. Все эти истины прекрасно применимы к нашей работе. В конце апреля, когда мой организм уже отупел и перестал протестовать против недосыпа, нагрузок-перегрузок и постоянного стресса, начальство решило, что охранники, упакованные только рацией и дубинкой, не могут обеспечить должный покой стаду мирно спящих дипломатов. Было решено оснастить нас каким-то спреем типа отечественной «черемухи».
– Все должны понимать, что это большая ответственность. С двадцать седьмого апреля в спортзале будет проводиться тренировка по использованию этого средства защиты, – оповестил нас начальник смены.
– Явка обязательна? – переспросили все.
– Абсолютно. Уклонение невозможно, – обрадовал нас он и во вторник нас начали группами загонять в спортзал. Мне «посчастливилось» идти не в первой группе, поэтому я сидела в раздевалке и слышала, как предыдущая группа орала и выла на этих занятиях. Занятия длились около часа, после них народ из зала выползал практически по-пластунски. Многие рыдали. Идти на тренировку после того, как стало ясно, что нас там ждет, хотелось все меньше. Мы с Дарьей попали в одну группу и сидели, прижавшись друг к другу.
– Что ж это такое? – спрашивала у нее я.
– Не знаю. Безумие какое-то, – отвечала она.
– С тобой раньше что-либо подобное было? Это же чистый садизм!
– Никогда. Неужели никак не откосить? – кусала ногти она. А я сидела и чувствовала себя рабыней. Как можно говорить о правовом государстве, если с нами здесь делают все, что только взбредет в голову начальству.
– Милости просим, – издевательски махнул руками в сторону спортзала Валька. На его лице читалось отвращение к себе и ко всем нам. Мы все зашли в зал и оцепенело слушали про эффективность и безопасность этого нового средства.
– При вдыхании спрея происходит частичный спазм дыхательной системы. Человек перестает дышать и на несколько секунд появляется эффект парализации. Это крайне удобно при необходимости захвата или обезвреживания террористов. Вопросы есть?
– Нет, – угрюмо забурчали мы, чтобы не продлевать себе пытку.
– Ну и хорошо. Средство абсолютно безопасно. Через несколько минут все функции организма восстанавливаются.
– А могут быть какие-то вредные последствия? – спросил кто-то из наших.
– Нет. Есть, конечно, определенные противопоказания. Но при возникновении нештатной ситуации это средство наиболее гуманно.
– Прекрасно, – прошептала мне на ухо Дашка, – перейдем к экзекуции.
– Нет, – прошептала я, но отвертеться у меня не был ни одного шанса.
– Для того чтобы вы точно представляли себе последствия действия этого средства, руководство предлагает вам испробовать его на себе.
– В обязательном порядке? – на всякий случай спросила я, уж очень диким мне показалось то, что происходит.
– Да. Сейчас я перечислю тех лиц, которые могут не проходить процедуру по медицинским показаниям, – отбрил меня пижон из иностранного руководства и забубнил фамилии. Счастливчиков набралось всего три человека. Нас с Зайницкой среди них не было. Вот тут я и поняла, что моя работка действительно ничем не отличается от концлагеря. Посреди спортзала, красивого и отремонтированного в европейском стиле нас по очереди подводили к руководящему, он выпрыскивал в лицо ни в чем не повинного человека своего дьявольского спрея. Каждый из нас дико орал пару секунд, пока не наступал обещанный эффект и дыхание оказывалось парализованным. После пары минут удушья два охранника из наших окунали страдальца головой в ведро с холодной водой и отпускали в раздевалку скулить и собираться домой. К работе, естественно, после экзекуции не допускали. Я совершенно не понимала, для чего нужна эта пытка, но когда вызвали меня, подошла на негнущихся ногах к руководящему и громко спросила:
51 
