114 
— Тот зверь, — насмешливо возразил он, — яростно рвется на свободу.
Нет, у нее и в мыслях не было искушать его, испытывать его стойкость, это происходило помимо ее воли.
— Нет. Я вижу перед собой Малкольма из Данроха, Магистра, Повелителя Времени и не боюсь дать тебе то, чего ты так хочешь.
— Значит, ты не понимаешь, что мне нужно.
Клэр сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряжение между ними нарастает с каждой минутой.
— Ты желаешь меня, а не моей смерти, — мягко возразила она.
— Я хочу того, что испытал минувшей ночью! — вспылил Малкольм. — Но я не хочу причинить тебе зло! Так что на сей раз будь добра подчиниться мне!
Боже, как он страдает, подумала Клэр. Все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала.
— Отлично. Значит, ты отправишься в Данрох, зная, Что Морэй охотится за тобой? — бросила она ему. — А что делать мне? Укрыться, подобно Мейрид, в монастыре? Спрятаться в новом шкафу? И надолго?
— Да, тебе придется скрываться долгие годы, — отлетал Малкольм. Его тон не сулил ничего хорошего. — Столько, сколько будет нужно для того, чтобы я забыл твой вкус, твое тело, твое лицо!
Клэр вздрогнула. Его слова поразили ее в самое сердце.
— Ты останешься там до тех пор, пока Морэй не выбросит тебя из головы, — поспешил добавить Малкольм, видя ее растерянность. — И как только такой день настанет, ты вернешься домой, к своим книгам.
— Ты не это хотел сказать, — возразила ему Клэр, чувствуя, как трепещет ее сердце. — И не это имел в виду.
Его лицо приняло угрюмое выражение.
— Так ты знаешь, о чем я думаю? Знаешь, но не желаешь уступить! Хочешь, чтобы я все признал сам? Хочешь, чтобы я признал правду?
Клэр не торопилась с ответом, зная, что за этим последует.
— Ты причинишь мне зло.
— Лучше я причиню тебе зло сейчас, чем затрахаю до смерти! — крикнул ей Малкольм. — Ты мое проклятие, Клэр! Не страсть, а проклятие. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. Мне нужно лишь твое тело и твоя жизнь. — Он приблизил лицо к ее лицу. — Я хочу тебя прямо сейчас, хочу сполна отведать тебя, пока тебе уже нечего будет мне дать. Пока ты не умрешь. А теперь убирайся.
Клэр упрямо покачала головой. По щекам катились слезы. Нет, не может быть, чтобы он так думал! Она неожидала от него любви, с нее хватило бы обыкновенной симпатии.
— Я тебе не верю. И никогда не поверю. Я могу поверить в то, что ты одержим мною, но чтобы ты желал моей смерти — никогда! Я нужна тебе живой, чтобы всегда быть в постели рядом с тобой. И не только в постели, просто ты не желаешь себе в этом признаться.
Малкольм побледнел.
— Если ты хочешь запугать меня, то я и так напугана! Мне никогда не забыть прошлую ночь! Слышишь, никогда! Да, я напугана, Малкольм, но я жива! Ибо ты вовремя остановился у роковой черты! И знаешь почему? — продолжала она, перейдя на крик. — Потому что в твоей душе живет добро. Передо мной не злодей! Морэй причинил тебе боль. Но я отказываюсь понять, как можно исцелиться за счет чьей-то жизни. И что это за божество, которое придумало такое исцеление? Где это видано, чтобы великих героев спасали за счет жизни невинных людей?! Жизнь неотрывна от морали, Малкольм, она заставляет нас делать выбор. Всю историю существования человечества людям приходилось делать выбор, принимать решения, бороться против того низменного, что гнездится в их душах. Прошлой ночью ты сделал свой выбор.
Ты победишь Морэя, — еле слышно добавила она, утирая слезы. — И я намерена стоять с тобой плечом к плечу в этой борьбе, сколько бы та ни длилась. И мы победим Морэя — вместе!
— Мне до победы не дожить! — хмуро произнес Малкольм и прыгнул в седло.
Клэр растерялась. Она говорила с ним от всего сердца, ничуть не кривя душой, была готова ответить за каждое свое слово. Однако Малкольма, похоже, ей не переубедить. Его решимость тверже металла. Этот упрямец даже слышать не хочет, чтобы им вместе сражаться против Морэя. Что еще хуже, он даже не понимает, что иного выхода у них нет! Клэр схватила поводья.
— Я знаю, в этом есть риск! — вскричала она. — Но я гитова на него пойти, потому что твоя душа мне еще дороже! Это мой выбор, Малкольм.
— Нет, не твой. Я поклялся защищать тебя, Клэр, и я не привык отступать от своих слов. Но твое упрямство выводит меня из себя! — раздраженно воскликнул Малкольм. — Ты отправишься на Айону, как я и сказал. Отпусти поводья!
Что делать? Пришлось подчиниться.
114 
