147 
— Рано или поздно мне придется вернуться, — прошептала она, надеясь в душе, что он начнет возражать. Но он лишь отвернулся.
Она не стала продолжать эту мысль. На сегодня с них хватит забот и переживаний. Боже, как ей хотелось, насколько то было возможно, успокоить его, снять с его плеч этот тяжкий груз!
— Знаешь, мне почему-то кажется, что Эйдан бросился не за Морэем. Ведь тот сейчас здесь, при дворе. Да и как можно напасть на Защитника Королевства, когда тот в гостях у самого короля? Эйдан не настолько глуп. Ему просто требуется время, чтобы остыть.
— Если Эйдан попробует уничтожить Морэя, это грозит гибелью ему самому. Он не в состоянии нанести поражение собственному отцу! Не хватит сил.
— А когда-нибудь хватит?
— Силы Морэя от Сатаны.
И тут Клэр в голову пришла одна мысль.
— Эйдан — сын Морэя и поэтому должен был унаследовать часть его силы. Может, недостающую часть он получит от Бога — если, конечно, мы с тобой первыми не уничтожим злодея.
— Может быть.
Клэр еще ни разу не видела Малкольма в таком унылом расположении духа.
— То есть ты считаешь, что он не запятнан злом?
Малкольм явно не торопился с Ответом.
— Нет, не запятнан, — признался он с видимой неохотой.
Клэр с трудом сдержала улыбку. Как быстро, однако, он меняет мнение. Малкольм никогда не кривил душой, и это было для нее главным. Впрочем, какая разница, это все равно ничего не изменит. Где-то рядом раздался волчий вой. У Клэр тотчас поползли по коже мурашки. Они с Малкольмом переглянулись. Вой продолжался, полный невыразимой боли и одиночества. А еще ей почему-то показалось, что она слышит в этом вое вину и раскаяние. Она подошла к Малкольму — было видно, что тот подавлен. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Вой повторился. Что ж, Эйдана можно понять, он имеет полное право излить в вое душу, пусть даже Изабель была его очередным мимолетным увлечением.
— Он во всем винит самого себя, — прошептала Клэр.
— Да, он был ее лэрдом и не исполнил свой долг по отношению к ней. Не сумел ее защитить.
Боже, Морэй поступил так с собственным сыном, в ужасе подумала Клэр. В дверь постучали. Лицо Малкольма тотчас сделалось непроницаемым, едва ли не каменным. Он подошел к двери, за ней оказался стражник. Мужчины обменялись несколькими фразами на гэльском, после чего стражник ушел. Правда, напряжение Клэр не оставило.
— В чем дело?
Малкольм подошел к ней и погладил по волосам.
— Не волнуйся. Меня призвала к себе королева. Для того чтобы прийти в ужас, а затем и в ярость, Клэр потребовалось одно мгновение.
— Она призывает тебя к себе в середине ночи? С какой целью, хотела бы я знать? — возмутилась она и, прежде чем Малкольм успел ответить на ее вопрос, добавила. — Минутку, попробую угадать. Ройс ей надоел, и теперь ради разнообразия она хочет затащить к себе в постель тебя!
— Клэр, мы не знаем, что ей понадобилось. Но не подчиниться ее воле и ответить ей отказом я не могу.
А приглашению разделить любовное ложе?
— А где, скажи на милость, король?
— Не переживай. Король встает рано, с первой зарей. В это время суток она вряд ли осмелится приглашать к себе любовника, — произнес Малкольм, после чего удивил ее тем, что привлек к себе и, словно муж, отправляющийся утром на работу, легонько чмокнул в щеку.
Но Клэр это не успокоило. Проклиная собственную беспомощность и монаршее самодурство, она проводила его взглядом. В этот момент она, пожалуй, впервые за всю свою жизнь по достоинству оценила все преимущества открытого, демократического общества. Она попыталась напомнить себе, что толком не знает, что, собственно, понадобилось королеве. Но, черт побери, если она права в своих подозрениях, если Малкольм всецело в королевской власти, он не сможет отказать похотливой королеве в любовных утехах. При этой мысли Клэр передернуло. Не хватало, чтобы королева положила глаз на ее Малкольма! Она плотнее закуталась в плащ. Отчего ей вдруг стало так холодно? Или они забыли закрыть ставни? Она быстро обернулась к окну — нет, ставни закрыты. Отчего-то в комнате воцарился ледяной холод. И постепенно до Клэр дошло почему. Она медленно обернулась, и ее объял ужас.
Граф Морэй улыбался ей своей мерзкой улыбкой — точно так же, как всего несколько часов назад во сне.
— Я же сказал, что приду за тобой, — вкрадчиво произнес он.
От ужаса Клэр окаменела, но что еще хуже, утратила способность трезво мыслить.
147 
