Последние отзывы

  36  

— Думаете, пойдет дождь, мисс Эверсли?

Грейс резко отвернулась от окна.

— Нет.

— Ветер усиливается.

— Да.

Подождав, пока герцогиня отвлечется на какую-то безделушку на туалетном столике, Грейс снова выглянула в окно. Разумеется, стоило ей это сделать, как тотчас раздался скрипучий голос герцогини:

— Надеюсь, дождь все же пойдет.

Грейс замерла, застигнутая врасплох. Затем медленно повернулась.

— Что, простите?

— Надеюсь, будет дождь, — повторила старуха будничным тоном, словно накликивать непогоду, когда двое джентльменов отправились на верховую прогулку, было обычным делом.

— Они вымокнут до нитки, — проронила Грейс.

— Это заставит их оценить друг друга, присмотреться внимательнее, что им все равно пришлось бы сделать рано или поздно. К тому же мой Джон ничего не имел против поездок верхом под дождем, он даже любил такие прогулки.

— Это вовсе не значит, что мистер…

— Кавендиш, — встряла герцогиня.

Грейс глотнула и задержала дыхание, пытаясь побороть раздражение.

— Как бы он ни называл себя, не думаю, что он должен любить верховые прогулки под дождем только потому, что его отец любил. Большинство их терпеть не может.

Похоже, герцогиню не слишком занимал этот вопрос, и все же она нехотя согласилась:

— Я ничего не знаю о его матери, это верно. Дурная кровь. Мало ли что он унаследовал от этой женщины.

— Не желаете ли чаю, мадам? — предложила Грейс. — Я могла бы вызвать горничную.

— Что мы о ней знаем, в конце концов? Почти наверняка она ирландка, а значит, ожидать можно чего угодно, они все чудовища.

— Ветер совсем разбушевался, — заметила Грейс. — Боюсь, вы продрогнете.

— Он хоть сказал, как ее зовут?

— Нет. — Грейс обреченно вздохнула: прямые вопросы не позволяли уклониться от разговора или хотя бы притвориться, что не участвуешь в нем.

— О Боже. — Герцогиня вздрогнула, в глазах ее вспыхнул ужас. — А вдруг она католичка?

— Мне доводилось встречать нескольких католиков, — вскользь заметила Грейс, когда стало ясно, что избежать неприятного разговора не удастся. — И, как ни странно, — добавила она шепотом, — ни у одного из них не было рогов.

— Что вы сказали?

— Что почти ничего не знаю о католической вере, — отозвалась Грейс. Она нередко адресовала свои реплики окнам или стенам, и не без причины.

Герцогиня издала невнятный звук, значение которого Грейс не смогла угадать. Нечто среднее между вздохом и презрительным фырканьем. Должно быть, все же это было фырканье, потому что затем старуха многозначительно добавила:

— Придется нам об этом позаботиться. — Она наклонилась вперед, рассеянно ущипнула себя за переносицу и, грозно сверкнув глазами, изрекла: — Пожалуй, мне следует поговорить с архиепископом.

— Это будет сложно? — спросила Грейс.

Старуха с отвращением скривилась и покачала головой:

— Это ничтожный человечишка, который вечно строит из себя бог знает что.

Грейс взволнованно подалась вперед. Ей показалось, что далеко впереди что-то движется.

— Одному Богу известно, что он потребует взамен, — пробормотала герцогиня. — Пожалуй, придется позволить ему переночевать в парадной спальне, только для того, чтобы он мог потом говорить, что спал на простынях королевы Елизаветы.

На подъездной аллее показались двое всадников.

— Они вернулись, — сказала Грейс и в который раз за вечер задумалась, какую роль ей предстояло сыграть в готовящейся драме.

В семье Кавендиш она была чужой, герцогиня сказала правду. Хотя в замке Грейс занимала особое положение, стоя ступенькой выше прислуги, ее никогда не посвящали в семейные дела. Откровенно говоря, Грейс и не стремилась ввязываться в дрязги между бабушкой и внуком. Герцогиня превращалась в сущую мегеру, когда оказывались затронуты интересы династии, а в Томаса точно дьявол вселялся, стоило ему сцепиться с бабкой.

Ей следовало извиниться и уйти. Не важно, что мистер Одли настаивал на ее присутствии. Грейс не отличалась любовью к интригам и вдобавок хорошо знала свое место, ей вовсе не улыбалось оказаться в самой гуще семейной склоки.

Она твердила себе, что пора исчезнуть, отвернуться от окна и попрощаться с герцогиней, сказав, что оставляет мадам наедине с внуками, и всякий раз не могла заставить себя сдвинуться с места.

Грейс так и слышала — вернее сказать, чувствовала — голос мистера Одли: «Она останется».

  36