11 
— Да, уведи ее, — приказал Казимиро. — И я начну.
Она сделала еще одну попытку:
— Ваше величество…
— Уходите! — твердо произнес он. — Уходите!
Мелиссу так потряс его недобрый тон, злоба, сквозившая в одном слове, что она покорно замолчала и последовала за Орсо.
Дойдя до одной из ниш, Мелисса резко остановилась. Служащий повернулся и обдал ее враждебным взглядом.
— Вы никогда больше не будете пытаться заговорить с королем, — холодно произнес он. — Никогда. Вы поняли?
Мелиссе хотелось сказать Орсо в ответ что-нибудь резкое, но у нее уже не было сил спорить. Кроме того, она не могла рисковать — если служащий узнает о романе между ней и Казимиро, немедленно прогонит ее из дворца. Если уж сам король не поверил ни единому ее слову о Бене, значит, никто не поверит. Она действительно не соответствовала образу брошенной королевской любовницы.
Мелисса наклонилась, чтобы поднять выпавшую из длинной гирлянды розу. До нее донеслись обрывки речи короля: он поздравлял своего брата с браком и рождением сына. Она слышала, как его глубокий голос произносил такие слова, как «празднование» и «новая жизнь», и от них ее боль стала еще острее — если это возможно.
— Я прошу вас поднять бокалы в честь моего дорогого брата Ксавьеро и его прекрасной жены, принцессы Кэтрин.
Мелисса взглянула на принцессу, которая светилась от счастья и радостно смеялась, и ощутила нечто, весьма похожее на зависть, но тут же упрекнула себя за столь низменные чувства.
С трудом продержавшись до конца банкета, в полночь она попросила у Стефана разрешения уйти. Вероятно, Мелисса была слишком бледна или что-то в ее голосе встревожило начальника — он нахмурился, спросил, не заболела ли она, и посоветовал немедленно лечь в постель.
— Не забудь, мы уезжаем завтра рано утром, — напомнил он.
Как будто она могла забыть! Мелисса мысленно пообещала себе, что больше никогда не вернется на этот остров, а Бен не узнает отца. Никто не посмеет ее упрекнуть в том, что она не пыталась позаботиться о будущем сына. Но однажды ей предстоит тяжелый разговор с Беном, и она вынуждена будет открыть сыну всю правду. Как она сможет посмотреть ему в глаза и признаться, что просто испугалась и не нашла сил прийти к королю? Мелисса представила реакцию Бена — в глазах цвета светлого янтаря читается укор, губы растянуты в пренебрежительной усмешке. Ей стало по-настоящему страшно.
Мелисса вернулась в отведенный ей домик в дворцовом парке, но не сразу легла в кровать — ей было очень неспокойно и не хотелось спать. Она соскучилась по Бену, размечталась о том, как вернется в родную Англию, возьмет сына на руки, станет петь ему колыбельную и укачивать.
Мелисса уложила в небольшой чемодан единственное нарядное платье, джинсы, майки, потом решила насладиться предоставленной в ее распоряжение роскошью и пошла в душ. Завтра ей предстоит мыться тоненькой прохладной струйкой в тесной ванной. Хотя в подобных обстоятельствах ей вряд ли удастся порадоваться теплой воде и ароматному шампуню — первоначальный план рассказать всю правду Казимиро с треском провалился, а запасного у нее не было.
Помывшись, Мелисса вытерлась мягким полотенцем, надела майку, которая была ей так велика, что могла служить ночной рубашкой, и вскипятила воду, чтобы заварить крепкого чая.
Неожиданно раздался стук в дверь. Она посмотрела на часы и нахмурилась — почти два часа ночи. Стефан вряд ли станет навещать ее так поздно. Мелисса подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— А вы как думаете, черт побери?! — послышался голос Казимиро.
Он произнес это отнюдь не по-королевски, и когда Мелисса, открыв дверь, увидела его, выглядел он тоже не как король: в потертых джинсах и черной футболке, обтягивавшей его могучую грудь, он скорее походил на безработного киноактера.
Казимиро вошел, резко захлопнув дверь ногой, даже не пытаясь скрыть своего нетерпения. От него волнами исходила ярость. Он посмотрел на Мелиссу, и в это мгновение она осознала, как неподобающе выглядит: ее влажные волосы висели неряшливыми прядями, на ней было какое-то бесформенное одеяние — футболка большого размера с нарисованным на груди огромным телефоном и надписью: «Ты на связи?» Казимиро отметил всю странность и смехотворность подобного наряда — он просто не мог найти привлекательной такую женщину. И тем не менее он чувствовал, как в нем просыпается страсть.
11 
