Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
161 
Вытянув руку, Щукин коснулся обшивки, заставляя плот развернуться вдоль борта. Двое средних гребцов аккуратно положили весла, встали на колени – на шаткой платформе наскоро сколоченного плота это действие требовало немалой ловкости, – согнулись и, оттопырив полы шинелей, образовали нечто вроде закрытой с трех сторон палатки. Еще полминуты, и под шинельным пологом вспыхнул огонек спички, тут же весело перепрыгнувший на крохотный факел из пропитанной керосином ветоши. Умом Щукин понимал, что риск этот был минимален – выпуклость борта сейчас надежно предохраняла их от взгляда с палубы – и необходим. Однако у сжавшегося в ожидании выстрела сердца были свои резоны. Оно словно бы замерло в груди на долгие секунды, пока с окаймлявших бухту холмов не раздался ответный сигнал – вопль неведомой твари, похожий на уже привычные вопли сордесов, но еще более резкий, пронзительный. Крик не успел затихнуть, как в ответ ему подала голос другая тварь, третья подхватила – и вот уже целый доисторический хор принялся выводить свой тоскливый напев.
– Действуйте, Покитько! – велел Щукин, окуная уже ненужный факел в волны.
Матрос кивнул и, выпроставшись из шинели, замер наготове, заранее отведя для броска руку с тускло поблескивающей крючьями «кошкой». Сидевший концевым немец Ганс – фамилию его эсер не запомнил, – наклонившись, отпихнул плот в сторону от борта. Вопли на берегу стали еще громче, короткий лязг уцепившейся за стойку леера абордажной снасти едва различили даже сами «охотники». Выждав еще минуту и убедившись, что никто на борту не спешит на звук, Щукин скомандовал: «Подниматься». Сам он полез третьим – вернее, повис на веревке, а двое поднявшихся прежде него моряков бережно втянули его на палубу «Ильтиса».
– На корме чисто, – шепнул ему Покитько. – Ближе к надстройке по левому борту часовой шастает. Свезло – когда взбирались, он от нас шел.
Эсер за миг задумался. В принципе, щит кормовой пушки прикрывал их от британца. Но если тот присмотрится…
– Я беру его на себя! – тихо шепнул он. – Вы пока оставайтесь здесь, вытаскивайте остальных.
Матрос второго класса Этвуд уже к середине вахты устал и замерз. Тяжелая винтовка, которую он поначалу держал наперевес, как приказал унтер, была слишком тяжела для худосочного выходца из рабочих бараков Шеффилда. Уже через час Этвуд повесил ее за плечо, не сняв, даже когда на берегу разразился адский концерт.
Когда же из-за орудийного щита навстречу ему двинулась высокая темная фигура, он лишь попытался выпрямиться, дабы отдать честь офицеру… непонятно откуда взявшемуся. Уверенная походка Щукина сбила матроса с толку. Он хоть и почувствовал несообразность ситуации, но понять, что именно неладно, уже не успел. Идущий ему навстречу человек резко выбросил руку вперед, сухо треснул карманный «браунинг». Часовой начал оседать на палубу, эсер быстро подскочил к нему, пытаясь перехватить винтовку, прежде чем та загремит, и тут на крыле мостика вспыхнула звезда. Ослепительно-белая, она была прекраснее всего, что Щукин видел за всю свою бурную жизнь, и, уже падая на тело убитого им часового, он из последних сил вытянул руку, пытаясь коснуться ее холодного пламени.
– Что у них там, черт побери, происходит?! – раздраженно произнес капитан-лейтенант, опустив бинокль.
Вопрос был риторический – Харлоу прекрасно понимал, что стоящие на мостике офицеры знают не больше, чем он сам. Все они видели, как на темном остове германской канлодки мелькают красные огоньки выстрелов, а пару раз над водой прокатилось даже гулкое «у-у-ух!» взрыва.
– Запросите ратьером, – посоветовал Кармонди. – Если, конечно, там еще осталось кому отвечать. Видите – больше не стреляют.
Огоньки выстрелов и впрямь уже не вспыхивали, но капитан-лейтенанту показалось, что со стороны канонерки еще слышны приглушенные звуки пальбы. Должно быть, схватка переместилась во внутренние помещения корабля, где в теснинах коридоров атакующим было сложнее реализовать численное преимущество.
Но для чего была затеяна атака? Как ни старался Харлоу, найти разумный ответ на этот вопрос у капитан-лейтенанта не получалось. Полтора десятка стороживших канлодку моряков явно не могли быть достойной целью. Но что же тогда? Зачем немцам именно сейчас понадобилось отбивать свой корабль?
– Да все очень просто! – буркнул майор, и Харлоу осознал, что последнюю мелькнувшую в голове фразу он еще и озвучил. – Они наверняка узнали, что мы готовимся к выходу, и решили, что другого шанса смыться у них не будет!
161 
