Особенно,... 
95 
— Хотела посмотреть, как он себя поведет. Он растворился.
— И что же?
— А то, что человеческий прах не растворяется.
Фахардо пожал плечами:
— Ну, это я не знаю. Но гарантирую — он мертв до того, что мертвее уже и некуда.
— Нет, — сказала Глория.
— Господи боже, — простонал Фахардо. — Невозможно перевернуться в машине так, чтобы она взорвалась и сгорела дотла, и при этом не умереть.
— Вы не видели, как это произошло, — сказала она.
— Я реконструировал происшедшее, и я знаю, как выглядит машина, когда…
— Но вы не видели, — повторила она.
— Конечно, не видел. Я находился дома. Собственно говоря, у меня был выходной. — Фахардо поднялся в патио, явно разгневанный. — Как сегодня. Я не желаю больше говорить об этом, сеньора.
Он сложил свой шезлонг и начал бросать пустые бутылки в коробку.
— После того как вы объявили его мертвым, кто-то снял деньги с его банковского счета.
Фахардо отмахнулся от нее:
— В полицейской академии для такого рода ситуаций придумано специальное обозначение: «А кого это скребет?»
— Вам все равно придется ответить на эти вопросы, — сказала Глория. — Я обращусь к вашему начальству и…
— Может, вы замолчите наконец?
— Говорю вам…
— Вы заявляетесь сюда и говорите мне прямо в лицо какую-то херню, которая ничего для меня не значит. Ничего. Ваш друг мертв, какая трагедия, спокойной ночи.
Он взял коробку под мышку, свой шезлонг под другую и направился к дому.
Глория сказала:
— Это его сын, Teniente. Он ищет отца.
Фахардо замер, потом повернулся, взглянул на Карлоса:
— Ты?
— Si, — ответил Карлос.
Teniente бросил все, что держал под мышками, на землю и вернулся к Глории с Карлосом.
— Ты, guey? — Он сжал лицо Карлоса ладонями — так, что оно пошло морщинами. — Ну, не знаю, сеньора. По мне, так особого сходства нет.
— Вы же его вроде бы никогда не видели, — сказала она.
— Я просто высказываю предположение, — прорычал Фахардо. — Какая печальная история. Ты потерял отца. Но как тебя угораздило связаться с Senora Preguntas [68] , guey!
— Она мой друг, — ответил Карлос.
— Вставляешь ей, а?
Глория сказала: «О господи» — и шагнула к Фахардо, и тот оттолкнул ее.
— Как тебя зовут? — спросил Фахардо.
— Карлос Перрейра.
— Ты давай не умничай, не то я тебя мигом в тюрьму упеку.
— Это имя стоит в моем удостоверении личности.
— Покажи.
Карлос достал бумажник, протянул его Фахардо, и тот, порывшись в нем, бросил бумажник Карлосу на колени.
— Самая дурацкая история, какую я когда-либо слышал, mijo. Ты мог бы и чего-нибудь получше этой херни придумать. А теперь слушайте меня внимательно, сеньора. Ваш друг напился и слетел с дороги. И погиб. Хорошо еще, не пришиб никого. Конец истории. И если хотите знать мое мнение, он заслужил такую смерть, потому что вел себя как безответственный говнюк. А теперь пошли вон из моего дома.
— Я могу позвонить в полицию Лос-Анджелеса, — сказала Глория, — и попросить, чтобы они все вам подробно растолковали.
— Делайте что хотите. В мое расследование они вмешаться не посмеют.
— В какое расследование?
— Вот в это. Продолжающееся расследование обстоятельств смерти вашего друга.
— Так вы проводите расследование.
— Разумеется. Дело все еще не закрыто. Я никогда не закрываю дело, если в нем остаются не выясненные вопросы, — сказал Фахардо. — Все должно быть прояснено, до последней мелочи.
— И когда же вы его проводите? — поинтересовалась Глория.
— А вот прямо сейчас и провожу. Таков мой стиль. Я рассматриваю все возможности. И очень советую вам, сеньора, не совать в это нос. Если будете чинить помехи полицейскому расследованию, так я вас и арестовать могу. — Он схватил Глорию за руку и выдернул из шезлонга. — Вы поняли? До этой минуты я вас как подозреваемую не рассматривал.
— Погодите… — начал Карлос.
— А теперь и сам не понимаю — почему, — продолжал Фахардо. — В конце концов, вы были близки с покойным, слишком много знаете о его смерти и донимаете меня идиотскими вопросами…
— Сеньор.
Карлос встал, шагнул, волоча за собой прикованное к его запястью кресло, в сторону Фахардо.
— Какого хера тебе надо, guey?
Секундное молчание, затем Карлос сказал:
95 
