24 
Натали захотелось схватить его за руку и с благодарностью сжать. Однако она устояла перед соблазном, напомнив себе, что должна отвыкать руководствоваться чувствами. Но от разлившегося в груди тепла ей несколько мгновений было трудно говорить.
— Спасибо за заботу, — выдавила она из себя, глубоко вздохнув. — И за поездку. Мне действительно стало легче. В котором часу встретимся вечером?
— Если тебя устроит, в семь, — ответил Харпер, улыбаясь глазами.
— Устроит, — с готовностью ответила Натали, выходя из машины.
— Я заеду за тобой. Не грусти, — сказал он, маша ей вслед рукой.
Эндрю помчался домой на максимально допустимой скорости. От неслыханного волнения сердце колотилось в груди так громко, что заглушало шум мотора. Все складывалось как нельзя лучше, несмотря на заминки и неувязки в студии, отсутствие «его» работ и недостаток практических знаний фотографа. Ликвидировать пробелы, разумеется, следовало незамедлительно.
Теперь он не только не сомневался в правильности принятого решения, а был готов пожертвовать ради доведения дела до конца чем угодно. Его больше не пугала даже перспектива быть осмеянным приятелями в клубе. Плевать он хотел на всех насмешников!
Натали оказалась отнюдь не просто привлекательной девушкой, а созданием редкой чистоты и одухотворенности. Она осторожничала, старалась вести себя сдержанно, боялась проявлять чувства, говорить откровенно. Но при этом настолько многоговоряще смотрела на Эндрю, что он без труда догадывался, что ей нужно.
У нее кровоточило сердце, она потеряла веру в добрые человеческие отношения и страшилась новых разочарований. Потому и стремилась где-нибудь спрятаться, забыть о своей трагедии.
Я спасу ее, думал Эндрю, глядя на стремительно убегающую назад ленту дороги. При помощи музыки, поездок по шумному людному городу, общения, походов по увеселительным заведениям. Надо заставить ее понять, что и в нашей запутанной, противоречивой жизни масса светлого и приятного. Надо убедить ее в том, что помимо изменчивой любви на свете существует настоящая дружба, а она более надежна и продолжительна. Я в лепешку расшибусь, но заставлю ее поверить в то, что готов протянуть ей руку помощи ни за деньги и ни за секс, а просто потому, что она мне небезразлична.
Небезразлична… В его сердце шевельнулось какое-то странное чувство, на котором он постарался не заострять внимания. Ему сейчас было не до глупостей. Он приступил к осуществлению самого важного в жизни плана и не мог все испортить ради получения мимолетного удовольствия.
Натали не нуждалась ни во флирте, ни в ухаживаниях, ни в любовных приключениях. Точнее, любви-то ей как раз таки катастрофически и не хватало, но не плотской, от которой она не успела прийти в себя, а дружеской, исполненной понимания и участия. Эндрю чувствовал, что в состоянии подарить ей такую любовь, и был от этого необычайно счастлив.
Единственное, что его смущало, — так это необходимость лгать Натали. Он ненавидел обман в любом его проявлении. Изобретать на ходу так много выдумок ему не приходилось никогда прежде. Ему недоставало опыта, поэтому кое-что из сказанного им своей очаровательной новой знакомой он сам находил нелепым. Но, к счастью, ему вроде бы удалось с честью справиться с ситуацией.
А вот насчет обедов и ужинов я здорово придумал! — похвалил себя Эндрю. В располагающей к беседе и отдыху обстановке я разделаюсь с ее депрессией гораздо быстрее. Надо бы только наметить четкий план, решить, куда поехать сегодня, куда завтра. Начать, пожалуй, следует с местечка тихого и безобидного, а позднее, если, конечно, позволит ее душевное состояние, можно будет включить в программу и что-нибудь позанятнее.
Приехав домой, он тут же позвонил Джону.
— Прости, что беспокою тебя, старина, но мне больше не к кому обратиться.
Тот дружелюбно рассмеялся.
— Она не поверила, что ты фотограф?
— Вроде поверила, но что-то все же заподозрила. Я хоть и читал полночи книги с советами фотографам, не вполне уверенно себя чувствую.
— Забудь о книжках, они тебе не помогут. Я бы на твоем месте подошел к этому вопросу максимально творчески. Смотри на свою красавицу взглядом художника, делай вид, что видишь в ней нечто такое, чего не видит никто, что представляешь ее олицетворением то невинности и терпения, то, к примеру, непокорности.
— Гм… — протянул Эндрю, — не совсем понимаю.
24 
