25 
– Тоже мне, нашлась скромница!
– У тебя своя жизнь, зачем я буду вам мешать? Слава богу, у вас-то с Патриком все хорошо. Представь: я приеду с чемоданами и баулами, начну путаться под ногами, раскидывать свои бутылочки и заколочки в ванной, выползать в ночной рубашке к утреннему кофе.
– Выползай на здоровье. Не думаю, что этим ты сможешь нас смутить.
– Ты изобразила совсем не апокалиптическую картину, – попеняла Патриция Стейси.
– Да? А для меня такое поведение уже является чем-то непозволительным.
– В этом твоя беда… – вздохнула Розалин.
– Пусть так. Но я все равно не могу к тебе ехать. Мне неудобно. Это мои семейные проблемы – и решать их я должна сама.
– Куда же ты уедешь? Не станешь же ты снимать номер в гостинице? Ты ведь сейчас не работаешь…
– У тебя нет каких-нибудь дальних родственников, к которым самое время сейчас свалить, погостить недельку-другую?
– Нет, – вздохнула Стейси. – Не могу же я нагрянуть в гости к очень дальним родственникам в Ирландии. Во-первых, далековато и дороговато, а во-вторых, может, и не родственники они нам вовсе.
– Тогда что ты будешь делать?
– Думаю, придется вернуться домой. – Стейси залпом допила давно остывший глинтвейн. Мартин, находящийся в другом конце зала, поймал ее взгляд и кивнул – мол, сейчас подойду.
Через несколько минут Стейси получила новую порцию глинтвейна, но не торопилась его пить, а принялась греть руки о горячий бокал.
– И что же ты скажешь дома? – нарушила молчание Пат.
– Не знаю.
– Если ты какое-то время захочешь пожить там, это неминуемо вызовет расспросы. Одно дело, когда ты приезжаешь на воскресный семейный обед. Пусть даже и без Кевина. Ну, ночевать останешься, не захочешь поздно домой возвращаться. Но жить там неделю, две, три…
– Ты ведь не хочешь предавать огласке свои неприятности с мужем? – поддержала Патрицию Розалин. – Ты вообще чем-нибудь делилась с мамой?
– Нет. Практически ничем. Да и с вами вот только сегодня.
– Упрямая девочка, – вздохнула Пат.
– Не в упрямстве дело. Мне было… стыдно.
– Стыдно тебе быть не должно. И не считай себя виноватой. Ты делала все, что могла. Может быть, только не захотела в свое время увидеть то, что было очевидно для других.
– Ну, не так уж и очевидно. Многие вещи становятся понятными только при ближайшем рассмотрении, – вступилась за подругу Патриция.
– Ты права. Если бы это было для нас столь же очевидно, как сейчас, вполне возможно, что мы бы попытались как-то тебя отговорить. Ну или хотя бы повременить.
– Впрочем, какая теперь разница. Что было, то было. Каждый действовал так, как считал нужным. А сейчас нужно думать, что делать.
– Придется, наверное, рассказать матери, – угрюмо сказала Стейси.
– А отчиму? – подхватила Розалин. – С ним ты тоже сочтешь нужным поделиться?
– Что тебя в этом не устраивает?
– Один, другой… Несколько человек в курсе дела – и вот уже возникают сплетни. Тем более Монровиль. Не такой уж это большой город.
– Он мне в свое время отца заменил. Девочкой была, так столько ему всего выкладывала, делилась.
– Но сейчас-то ситуация изменилась.
– Почему?
– Это твое личное семейное дело.
– Но он муж моей матери. Как ты думаешь, если я все расскажу ей, станет ли она что-то скрывать от него?
– Ты права. Думаю, наши родители таких новостей уже наслушались в своей жизни, да и сами прошли через всякое. Поэтому все наши драматические переживания вполне могут оказаться для них детскими играми в песочнице. И мать Стейси вполне может рассказать своему мужу все, что сочтет нужным, с тем чтобы вместе решить, как помочь дочери.
Розалин решила подвести итог:
– Значит, сейчас ты едешь к матери, все ей рассказываешь и какое-то время живешь там?
– Как?! Сейчас?! Уже сегодня?! – испугалась Стейси.
– А чего тебе ждать?
– Вернуться в дом Армстронгов, сесть и ждать хорошей погоды, – засмеялась Патриция.
– Уж если приняла решение, то надо действовать, а не затягивать в ожидании, что ситуация чудом изменится сама.
– Вы правы, – признала Стейси.
– Конечно, правы!
– Сейчас и поеду. – Она нашарила в сумке кошелек, вытащила из него несколько купюр и положила на стол. – Вы, я так понимаю, хотите еще посидеть. Во всяком случае, не торопитесь собираться. А я поеду. Хорошего вам вечера. Вот моя часть оплаты по счету.
25 
