Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
117 
При въезде в Париж карету шевалье остановил его старинный знакомый Латреомон, дворянин из Нормандии. Немного проехав вместе, они остановились около монастыря Пиклюс, располагавшегося в конце Сент-Антуанской улицы, и вошли в дом известного философа ван ден Эндена, покинувшего из-за преследований свою родину — Голландию — и поселившегося в Париже, где он основал школу, в которой учил языкам и политическим наукам. Он еще верил в желание французского короля поддержать Голландию, однако, как республиканец и сторонник безусловной свободы совести, понимал, что не будет пользоваться расположением французского короля. Подружившись с Латреомоном, человеком храбрым, энергичным и тоже недовольным королем, и переговорив с ним несколько раз, ван ден Энден написал де Монтере, губернатору испанских Нидерландов, письмо, прося о свидании, чтобы сговориться насчет совместных действий против французского короля.
Сначала дела заговорщиков складывались удачно: во Франции раздавался ропот негодования из-за невыносимых налогов, все предметы потребления были обложены пошлинами, и увеличению налогов из-за расточительности короля конца не предвиделось. Ван ден Энден постепенно устроил так, что Голландия вошла в коалицию с нормандскими дворянами, недовольными политикой Франции и намеревавшимися провозгласить Нормандию независимой республикой.
Правитель испанских колоний де Монтере требовал, чтобы вождем восстания назначили кого-нибудь из французов, и Латреомон предложил жаждавшего мести шевалье де Рогана. Правда, тот сначала колебался, но на свидании в доме ден Эндена он наконец дал свое согласие. У каждого из них в этом деле были свои цели. Латреомон видел в задуманном предприятии единственное средство быстро разбогатеть, ден Энден мечтал увидеть Нормандию республикой… Но он был иностранец и служил своей стране, а шевалье де Роган и Латреомон, принимая участие в заговоре, становились изменниками. Первый предавал отечество, чтобы удовлетворить личное самолюбие, второй развязывал гражданскую войну, чтобы грабить и победителей, и побежденных.
В заговор вошел нормандский дворянин Вильгельм де Прео, племянник Латреомона, вступивший в дело отчасти по бесхарактерности, отчасти из послушания дяде. Из-за любви к Прео в заговоре оказалась и Анна Луиза де Capo, вдова маркиза де Виллара. Де Прео и маркиза не выезжали из Нормандии, так как для успеха всего предприятия их присутствие было необходимо там.
Де Прео должен был привлечь нормандское дворянство к участию в заговоре, а маркиза — поддерживать мужество в молодом заговорщике. Так организовался союз между голландцами и французами, недовольными Людовиком XIV. Однако, как это часто бывает, не обошлось без предателя. Один из учеников ден Эндена, успешно посещавший лекции философа, втерся к учителю в доверие, узнал о заговоре, и письмом сообщил обо всем королю. Ничего не подозревавший шевалье де Роган через два дня после получения королем письма приехал в Версаль, чтобы присутствовать на приеме папского нунция. Здесь он и был арестован.
По другой версии, заговор был раскрыт после Сеневского сражения, когда в руки французов попал экипаж графа де Монтере, в котором и нашли переписку, касавшуюся заговора. Майор королевской гвардии Бриссак взял шевалье де Рогана в Версальской церкви, а Латреомону удалось сначала скрыться, но потом и его взяли под стражу. При аресте он не выказал ни страха, ни смущения, только попросил у своего давнего друга Бриссака позволения сходить в кабинет. Выйдя оттуда, Латреомон стал целиться в майора из пистолета. Тот крикнул ему: «Стреляй!», желая показать, что не боится. Один из солдат принял это восклицание за приказ и выстрелил в Латреомона. Но и тот успел выстрелить, однако в Бриссака не попал, а убил одного из стражей. Падая, Латреомон пробормотал: «Право, я умру по-солдатски». Раненого перенесли на кровать, призвали лекаря и духовника, который приобщил его Святых тайн. Однако как раненого ни допрашивали, он никак не хотел сознаваться в заговоре; ему пригрозили пыткой, и тогда, чтобы его оставили в покое, Латреомон объявил: он напишет все, что хочет сказать. Ожидая важных сведений, стражники дали ему бумагу, на которой он написал только следующее: «Я ничего не имею вам сказать и не сказал, что я был виновен. Страха я никогда не знал, и вашими угрозами вы ничего от меня не добьетесь».
На другой день Латреомон умер, а еще через день были арестованы и заключены в Бастилию ден Энден, Вильгельм де Прео и маркиза де Виллар. Ван ден Эндена, с которым король приказал обходиться с наибольшей суровостью, на приманку о королевском прощении поймать было нельзя, так как с самого первого дня он был уверен, что его казнят, и поэтому не рассчитывал ни на какую милость. Одним из доказательств вины заговорщиков послужила копия договора, заключенная ими с де Монтере, по которому тот обещал заплатить им 100 000 ливров. Он также обязывался предоставить им пансион в Испании и в последних строках договора желал де Рогану успеха в исполнении «сего великодушного намерения, которое… он приял для общего блага и спокойствия целой Европы».
117 
