Бунтовщик хуже Пугачёва

В июне 1790 года по Санкт-Петербургу распространялись слухи, будто на Невском проспекте, в лавке купца Зотова, продается предерзкая книга, в которой царям грозят плахою. Имя сочинителя на книге не было указано, но на последней странице значилось, что напечатана она с разрешения Управы благочиния. Вскоре слухи о книге достигли ушей Екатерины II, а потом чья-то услужливая рука положила крамольное произведение на стол императрицы. Во дворец срочно был вызван петербургский обер-полицмейстер Н. Рылеев — председатель провинившейся Управы благочиния.

Узнав в чем дело, обер-полицмейстер повалился императрице в ноги, плакал и клялся, что разрешил печатать окаянную книжку по одной только глупости своей, а сам он ее не читал, поверив в невинность названия. Его отпустили с миром, повелев во что бы то ни стало разыскать сочинителя.

И вот 30 июня 1790 года в загородный дом управляющего Петербургской портовой таможней А. Н. Радищева явился полицейский офицер с ордером на арест. Но еще накануне писатель велел своему дворовому человеку сжечь все оставшиеся экземпляры книги, вместе с которыми в огонь полетело множество других бумаг. Писатель хотел было даже бежать, до пограничного города Риги — рукой подать, а там ищи ветра в поле… Но тогда домашних истерзают допросами, так что уж лучше самому за все отвечать.

Еще когда в Петербурге образовалось "Общество друзей словесных наук", А. Н. Радищев стал активным его членом. В журнале "Беседующий гражданин", издаваемом этим обществом, была напечатана "Беседа о том, что есть сын Отечества", в которой он проводил мысль о том, что сыном отечества не может считаться тот, кто угнетает себе подобных. Самые страстные строки этой "Беседы" были посвящены тяжелому положению крестьян, и автор подчеркивал, что путем коварства и насилия они доведены до положения тяглового скота, угнетены, унижены и презрены. Труд их, нечеловечески тяжелый, бессмыслен, потому что приносит пользу не государству, а мучителям-помещикам Конец своим страданиям крестьяне видят только в смерти, которую считают избавительницей. Эта небольшая статья и стала прологом к знаменитому "Путешествию из Петербурга в Москву", над которым А. Н. Радищев работал целых 10 лет.

В каждой строчке этого произведения безжалостно обнажались противоречия между показным благоденствием и жестокой действительностью. Версту за верстой, станцию за станцией проезжает путешественник, и везде перед его глазами встает темный мир крепостников и бесправный, угнетенный народ, непосильно работающий, но живущий в непросветной нищете. Какой бы области жизни ни коснулся А. Н. Радищев, всюду он видит поругание "священного имени закона". Все, что слышал писатель в детстве о жестокостях помещиков и с чем познакомился, работая в Сенате, — весь опыт своей жизни А. Н. Радищев вложил в свою книгу, осмелившись заявить о позоре и вреде крепостного права. В конце мая 1790 года "Путешествие из Петербурга в Москву" вышло из печати, и одной из первых его читательниц стала императрица Екатерина II. Негодованию ее не было предела. Над Францией реяли революционные знамена, голодный народ поднялся против своих правителей, пала Бастилия… А тут еще эта книга, зараженная "французским заблуждением и непочтением к властям", прямо призывает к крестьянскому бунту. И императрица решила расправиться с автором, чтобы другим было неповадно. Она приказала арестовать А. Н. Радищева и посадить его в Петропавловскую крепость, а крамольное произведение сжечь. В указе о предании автора "Путешествия из Петербурга в Москву" суду Уголовной палаты разгневанная императрица писала, что "его книга наполнена самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное к властям уважение; стремящимися к тому, чтоб произвестъ в народе негодование противу начальников и начальства, наконец, оскорбительными изражениями противу сана и власти царской".

  168