Особенно,... 
104 
Но Элайзия не смотрела на него, ее глаза снова закрылись. Саймон сел рядом и взял ее руку в свою. Слезы душили его, сердце разрывалось от смертельной муки. Ну где ему найти силы сказать ей последнее «прости»?
— Сожалеете, милорд?
Саймон поднял голову и встретился с нежным взглядом Элайзии. Она улыбалась сквозь слезы.
— Ни капельки, миледи, — в который уже раз поцеловав ее ладонь, ответил он. — А вы?
— Ни капельки, милорд. Вы дали мне больше счастья, чем я познала за всю свою жизнь. Я дорожу каждой секундой, проведенной вместе.
— Мы еще долго будем вместе, любимая. Ты, я и наш сын.
На губах Элайзии появилась грустная улыбка.
— А будем ли, Сим? — Она закрыла глаза и заснула.
Саймон опустил голову и зарыдал. Погруженный в собственные переживания, он не замечал высокой фигуры, стоявшей в дверном проеме.
Дэвид случайно стал невольным свидетелем разговора между матерью и Саймоном Фрейзером, так как боялся каким-нибудь неосторожным движением помешать им в такой важный момент. Впервые с тех пор, как его мать стала любовницей Фрейзера, Дэвид осознал глубину их любви. Да и какое право он имел сомневаться в этом? Осуждать их? Злословить на их счет?
Чувство к Бриандре помогло ему понять, с какой легкостью один человек может отдать свое сердце другому. Почему он вдруг решил, будто только они с Бриандрой способны на истинную и вечную любовь?
Дэвид готов был провалиться сквозь землю от стыда. Ему стало стыдно за свою ограниченность. За свое ханжество.
Но теперь слишком поздно просить прощения у матери. Однако он знал, что будет молить о прощении у того, кто ее любил, — у человека, ответственного за малыша в колыбели.
Дэвид прошел в комнату и, приблизившись к кровати, положил руку на плечо убитого горем Саймона.
Фрейзер поднял голову, и взгляды мужчин встретились. Между ними появилось взаимопонимание. Ни один не произнес ни слова. Слова были не нужны.
Так уж случилось, что Элайзия проснулась именно в этот момент и стала свидетельницей того, как между дорогими ей людьми воцарилась дружба. Ее сердце учащенно забилось, она ощутила прилив сил. Прежде чем сон снова сморил утомленную женщину, на ее губах заиграла довольная улыбка.
Глава 28
Весь следующий день Солтун был погружен в печаль. Ни стук кузнечного молота, ни цокот копыт не нарушали тишину внутреннего двора. Слуги ходили по дому поникшие, с опущенными глазами, и почти не разговаривали. Даже посуда на кухне позвякивала приглушенно, а кухарки выполняли свою ежедневную работу без обычного брюзжания и ворчания и не набрасывались с криками на тех, кто осмеливался вторгнуться в их владения.
Элайзия Гордон своей добротой завоевала сердца людей. И теперь все искренне переживали, опасаясь, что великодушную госпожу постигнет та же судьба, что и всеми любимую первую госпожу Солтуна. Много молитв было вознесено за здравие Элайзии, много свечей зажжено в церкви.
Громкие вопли крошечного младенца, раздававшиеся из главных покоев, изредка вызывали улыбки, но улыбки сразу же исчезали, так как люди вспоминали о тяжелом состоянии его матери, которая была на грани между жизнью и смертью.
Элайзия попросила, чтобы малыша оставили в ее комнате. Саймон не смог отказать ей, хотя и хотел избавить возлюбленную от беспокойства. В кормилицы новорожденному взяли горничную, недавно родившую ребенка.
На второй день после родов зарядил дождь, повергший всех в еще большее уныние. К вечеру над долиной прокатились первые раскаты грома. Засверкала молния, высвечивая острые зубцы стен замка.
Челядь, уверенная, что непогода — это предзнаменование, — собралась в часовне, чтобы вознести молитвы.
— В эту ночь кто-то умрет, — послышался чей-то голос. — Ангел смерти летает над Солтуном. Еще до исхода ночи он завернет несчастного в свое покрывало.
Бриандра беспокойно ходила взад-вперед по спальне Элайзии. Оглушающие раскаты грома, от которых, казалось, раскалывается земля, наводили на нее ужас. Ей удалось убедить отца немного отдохнуть в соседней комнате. Утомленный донельзя, Саймон ушел, взяв с дочери слово, что та разбудит его через два часа. Девушка уговорила и Дэвида поспать, заявив, что в настоящий момент никто ничем не может помочь Элайзии.
Когда мужчины ушли, Бриандра села в кресло и взяла вышивание. Волк, равнодушный в урагану, бушевавшему за стенами, растянулся на полу у ее ног.
Миновал час, прежде чем Бриандра, оторвавшись от работы, посмотрела на Элайзию и увидела, что та проснулась. Больная ответила на взгляд девушки слабой улыбкой. Бриандра отложила пяльцы и встала.
104 
