— Привет, Нийл, — прошептала она нежно. — Ты очень элегантен.
У себя на работе он переоделся в темно-фиолетовый смокинг, черную шелковую водолазку и черные брюки. Думал он исключительно о приеме.
— Спасибо, — бросил он в ответ, пытаясь не замечать, что она полуголая. — Кассета у тебя?
— Конечно же, у меня, — ответила она с видом оскорбленной добродетели. — Уговор есть уговор, разве не так?
Повернулась и повела его в гостиную, выдержанную в слишком уж розовых тонах.
— Я не могу задерживаться, Джина. Не хочу опаздывать. Ты мне только отдай кассету.
— Может, что-нибудь выпьешь? — Она протянула ему в хрустальном стакане «бурбон»с кубиками льда. — Ты ведь это любишь?
Он машинально взял виски, забыв, что с пяти часов уже пропустил три стаканчика — или даже четыре.
— Я так рада, что мы подписали контракт, — проворковала она. — А сколько ждать придется, прежде чем мы сможем… ну, ты знаешь… проговориться о нем?
Он нахмурился.
— Мы не сможем. Ни в коем случае. Никому. Ты ведь понимаешь это, не так ли?
— Ты приводишь меня в возбуждение, когда бываешь таким настойчивым, — промурлыкала она.
— Вперед, моя милая, мы только актер и режиссер.
— Актриса, — поправила она.
— Актриса, — уступил он. — Где кассета?
— Идем. — Она взяла его за руку, обволакивая ароматом «Татьяны». Ему оставалось только надеяться, что душистый запах не пристанет к его одежде.
— Это моя игровая, — объявила она, введя его в огромную комнату, где все стены, каждый их дюйм, были увешаны забранными в рамочки обложками из журналов с ее фотографиями. И еще комната была уставлена игровыми автоматами — начиная от китайского бильярда и кончая последней новинкой видеокомпьютерных игр. — Люблю побаловаться, — уточнила она, хотя нужды в том не было.
— Кассету, Джина.
— Сейчас, сейчас. — Она нажала кнопку, и он, не успев ничего сказать, увидел себя на гигантском видеоэкране во всей красе.
С голым задом он обрабатывал вторую по популярности блондинку Америки. — Я подумала, что тебе захочется это увидеть, — ласково объяснила она. — Ты же не потащишь кассету домой, чтобы прокрутить ее Монтане, не правда ли?
Что правда, то правда, не потащит. Он глотнул виски, сел и стал следить за происходящим на экране — с профессиональной точки зрения. Угол съемки выбран неудачно, ее не видно… О Господи, нет, видно, вот она повернулась, и два огромных шара из плоти заполнили собой весь экран.
Он почувствовал, что приходит в возбуждение, и выругался про себя при мысли о неизбежном.
На экране она вздыхала и пыхтела, пока он трудился над ней в поте лица.
А вне экрана она сбросила пеньюар, выбралась из трусиков и забралась на него верхом.
Еще один раз.
Самый последний.
Он и не представлял себе, насколько был прав.
Сейди Ласаль ушла с работы на два часа раньше обычного.
Шофер-японец распахнул перед ней дверцу черного «Роллс-Ройса», она с удовольствием устроилась на роскошном кожаном сиденье и включила кондиционер на полную мощность.
— Домой, мадам? — осведомился шофер.
— Да, пожалуйста.
Дом был в фешенебельном районе холмов Беверли. К дому вела длинная извилистая аллея. Дом был особняком, таким же шикарным, как у тех звезд, чьи интересы она представляла. Дом никогда не был домом без Росса Конти.
Проклятье! Проклятье! Проклятье! Целых двадцать шесть лет прошло с тех пор, как они были вместе, а она все еще о нем думает.
Отсутствующим взглядом смотрела она через затемненные стекла, пока «Роллс-Ройс» величаво летел по Родео-драйв. Вечером она будет у него дома. Сволочь! Вечером посмотрит, где он живет. Она учтиво побеседует с его женой. Как же я тебя ненавижу, Росс Конти! Он даже с ним поболтает.
Двадцать шесть лет. Она теперь совсем другая. Важная особа, уважаемая; говорят даже, что ее побаиваются. Одевается у известных модельеров, прически ей делает Хозе Эбер, один день в неделю она целиком проводит в косметическом салоне Элизабет Арден и носит драгоценности от Картье.
О, конечно, она натыкалась на него за эти годы. Голливуд.
Здесь так тесно. И потому совершенно неизбежно их приглашали на одни и те же приемы и вечеринки. Он даже как-то предложил, чтобы она снова стала его агентом. Да что этот сукин сын о себе думает? Вообразил, что вернется в ее жизнь — теперь уже клиентом, — и она возьмет и забудет о прошлом? Она сухо ответила ему и с тех пор не замечала.