94 
А солнце и луна сменяли друг друга. И только звезды были неподвижны, но и среди них возникало иногда странное движение, когда одна из звезд вдруг начинала медленно ползти вслед за луной и вместе с нею же заплывала за горизонт. Эту звезду увидел однажды и Харитонов и отнесся к ней настороженно, ибо показалось ему, что не Природа ею руководит, а человек. А человеку, способному сдвигать звезды с места, он не мог доверять. Да и как можно было бы доверять человеку, способному влиять на ход звезд в космосе, но не способному влиять на жизнь земли или хотя бы малой одной шестой ее части.
После жаркой ночи, когда бронепоезд расстрелял по невидимому врагу половину своих снарядов, путь был совершенно спокойным и ничего подозрительного более не возникало. Но военный порядок сохранялся и так же менялись вахты, так же подвахтенные спали на койках, выложенных из пустых ящиков. Потом снова забирались в пушечную башню, прикипали к обзорным щелям, пока их не сменяли следующие. После башни вахтенного ожидали лопата и тендер, а за ними – деревянная койка. Один Михалыч был бессменным, но не потому, что его заставляли сутки за сутками проводить в кабине паровоза, а совсем по иной причине. Просто не допускал он туда никого. Там же и спал, часто стоя, прислонившись к задней стенке.
По мере продвижения агитбронепоезда вперед настроение у команды улучшилось, хотя матрос Петя все больше и больше беспокоился о возможных врагах и порою совершенно неожиданно и не в свое время карабкался по трапу к пушке, чтобы отодвинуть вахтенного и самому заглянуть в смотровые щели. Был он при этом в том же приподнятом настроении, что и все, и охотно подхватывал песни, неожиданно вырывавшиеся из луженой глотки матроса Кошкодайло. Харитонов песен не подхватывал, потому как ни слов, ни мелодии не знал. Мелодий по большей части там и не было, а слова многих песен были упрощены до вскриков «Ух!» да «Эх да мать!».
Так они и ехали, пока вдруг не остановились, отчего, поразинув рты, уставились друг на друга. На вахте в это время стоял Харитонов. Удивившись остановке, он осмотрел все стороны горизонта, но не увидел ничего примечательного или вызывающего опасения. По лестнице уже поднимался Федор. Заняв место Харитонова, он сунул на всякий случай снаряд в казенник и приник к щели.
Спустившись на днище бронеплощадки, Харитонов столкнулся с измазанным угольной пылью Петром.
– Кранты! – сказал он. В освобожденной от шума бронепоезда тишине это прозвучало громоподобно. – Угля нет…
Он присел на ящик, окунув лицо в широченные ладони.
Харитонов стоял рядом и не знал, что сказать. Так же тихо в другом углу площадки стоял Кошкодайло. Возникшая тишина для всей команды могла быть приравнена разве что к смерти.
Лязгнула крышка люка, и в проеме появился мрачный Михалыч.
– Ну?! – вопросительно протянул он, оглядывая всех.
– Чего – ну? – сипло переспросил Петр.
– Надо было угля больше, – почужевшим голосом проговорил Кошкодайло.
– А толк? – спросил Михалыч. – Это ж не только уголь. Тупик впереди. Рельса нету.
– Как нету? – Петр поднял голову.
– Разобрали, видать…
– Это ж надо, а угля ровно до тупика хватило! – подивился Кошкодайло.
– А рельсы-то враг, наверно, разобрал… – сказал неопределенно Петр. – Может, засада?!
Все замолчали, обдумывая то ли слова Петра, то ли положение, в котором оказались. Василий Харитонов молчал и поглядывал под стенку, где лежал его вещмешок. Через открытый нижний люк проникал дневной свет, и в этот же люк уходил бикфордов шнур, беспрерывно тянувшийся вслед за своим хозяином, как и куда бы он ни двигался.
– Что ж делать будем, братки? – нервно спросил Кошкодайло.
– Если уголь найти, то можно назад… – сказал Михалыч.
– Нет, – решительно отрезал Петр, уставившись на свои ботинки. – Назад ни шагу. Или вперед, или никуда!
– Да, до конца! – обреченно проговорил Кошкодайло.
Михалыч нахмурился.
– Пойду уголь искать! – сказал он и полез наружу.
– Ребята! – заговорил молчавший до сих пор Харитонов. – Я, пожалуй, дальше пешком. Надо ж шнур тянуть…
– Да, эт надо, – согласился Петр. – Только погоди чуток. Сдается мне, впереди засада. Мы их сейчас помнем маленько, пока снаряды есть, а там уже и иди. Эй, Федор, заряжай!
– Ужо! – ответил из башни Федор.
– Вперед по ходу – огонь! – скомандовал Петр.
94 
