24 
Его сексуальная жизнь перестала его удивлять, и он знал, что Либби Маршант не заставит его скучать. Не только ей нужен был вызов в жизни.
— Вижу, вы из тех, кто чувствует, что должен доказывать, что он мужчина, волочась за каждой юбкой, и мне жаль портить вашу маленькую фантазию… — начала она ледяным тоном.
Краешки его губ приподнялись в задумчивой улыбке.
— Не маленькую, — возразил он. — Вообще, она очень детальна.
Не обращая внимания на его комментарий, она стиснула зубы и продолжила свой оскорбительный анализ его характера.
— Но для меня очевидно лишь то, что вы слишком много думаете о себе. Я не вступаю в случайные связи.
— Я тоже. Я всегда серьезно отношусь к сексу. Но по вашему выражению лица я вижу, вы имеете в виду, что вы против дешевого секса безо всяких эмоций. Позвольте угадаю, вы спите только с теми мужчинами, которых вы уважаете.
Она покраснела.
— Я буду честен. Я признаю только секс без эмоций.
— И что я должна сделать, аплодировать вам?
Он улыбнулся:
— Я уверен, что мы найдем точки соприкосновения.
— Потому что вы так легко идете на компромиссы. Слушайте, избавьте меня от подробностей вашей интимной жизни, — попросила она.
Он засмеялся в ответ.
— Вы смеетесь, но я не собираюсь спать с вами. И я никогда не была в чем-то уверена больше!
Он пожал плечами:
— Посмотрим. Но расслабьтесь, это не часть моего предложения. Называйте меня старомодным, но я не люблю смешивать бизнес с удовольствием, и не важно, как вы хороши в постели, это не заставит меня финансировать восстановление вашей фирмы, если вы не справитесь с работой. И в будущем вы поймете, когда я попрошу.
— Я бы не стала спать с вами, если бы вы были последним человек на планете! — выпалила Либби.
— Какая горячность! — восхитился он. — Но кого вы пытаетесь убедить? Возможно, причина вашего отвращения в том, что вы боитесь, будто не сможете устоять передо мной?
— Я принимаю ваше предложение. Когда я начинаю?
— В понедельник утром, ровно в девять.
Глава 9
Либби повесила плиссированную юбку на вешалку. Прежде она никогда ее не носила, потому что, однажды поинтересовавшись маминым мнением, услышала в ответ, что юбка старомодная. Рядом висел пиджак с большими серебряными пуговицами.
Одежда была не ужасной, но по шкале сексуальности она получила бы минус десять, чего Либби и пыталась добиться.
Это не то, что мог надеть кто-то, кто надеялся переспать с боссом, особенно если этот босс выглядел как Рафаэль Александро, которого ждали десятки роскошных женщин в коротких юбках, по одному щелчку пальцев готовые подпрыгнуть на нужную высоту или в его кровать.
Он мог получить любую женщину, которую хотел, а он хотел ее. Каждый раз, когда эта мысль возвращалась в голову Либби, она ощущала прилив тепла внизу живота. Но одежда говорила громче любых слов, и Либби надеялась, что выбор одежды избавит ее от необходимости произнесения той речи, которую она так долго репетировала, — той самой, которая упоминала про закон, охраняющий сотрудниц от грязных домогательств распущенных боссов.
Благодаря этому плану она чувствовала себя в безопасности до тех пор, пока ее мозг не подкинул другой вопрос: «А что защитит тебя от твоих собственных гормонов, Либби?»
И паника, и сомнения, смешанные с давящим чувством вины, снова возвращались к ней.
Все выходные были настоящим кошмаром. Ее мать старалась сохранить мужество, но никакая улыбка и никакой макияж не могли скрыть следы ее слез.
Отец проводил большую часть времени, закрывшись, в своем кабинете. Он не умывался и не переодевался, а когда, наконец, вышел, он ничего не сказал.
Возможно, Эд смог бы до него достучаться, и Либби бы не удержалась от желания переложить свои проблемы на более хладнокровного брата, но Эд провел все выходные в больнице, поэтому Либби была вынуждена разбираться во всем самостоятельно.
Кто-то шел за бутылкой, когда возникали серьезные проблемы, Либби же отправилась в кухню. Она считала, что рассыпанная мука и запах печенья успокаивают нервы, но на этот раз не сработало. Даже приготовив столько печенья и кексов, что хватило бы на целую армию, она все еще не решила, что ей следует делать.
Было ли его предложение искренним?
Хотела ли она этого?
Могла ли она выполнять эту работу, видеть этого мужчину каждый день, быть с ним вежливой и не вспоминать о том бесстыдном предложении, которое он ей сделал?
24 
