ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  70  

А вскоре Цыбульник проснулся, встал, походил по комнатке, разводя руки в стороны с целью физической зарядки, и даже присел пару раз.

— Ну что, — произнес он бодро, отдохнувшим голосом. — Попьем чайку и поедем знакомиться с городом!

Добрынин, заметив изменение тона комсомольца, обрадовался и сам потянулся, взбадриваясь и набираясь жизненной энергией.

Чай вскипел быстро — примус у комсомольца работал отлично и гудел чутьчуть потише аэросаней, извергая из себя голубоватое керосиновое пламя, которое жадно лизало прокопченное днище медного, давно не чищенного чайника.

«Не хозяин!» — подумал Добрынин, бросив взгляд на чайник и припомнив другой, блестящий как зеркало чайник в аэродромной избе.

А Цыбульник разлил уже чай по двум простым солдатским кружкам, стоявшим на той самой тумбочке, которую кто-то обчистил в отсутствие хозяина дома.

— У тебя к чаю что-нибудь есть? — спросил он. Добрынин подумал и вспомнил, что Осталось в котомке только два надкушенных сухарика.

— Нет. Все там на аэродроме съели…

— Ну ладно, — по-простецкому махнул рукой комсомолец и вытащил из-под своей кровати маленький железный сейф, открыл его особым толстым ключом, и сразу же на тумбочке появилась коробочка с колотым сахаром и пачка печенья, на которой был нарисован красноармеец на посту. Печенье так и называлось — «На посту» и по вкусу напоминало казенные сухари, хотя и было значительно мягче.

— Э-э-эх! — вздохнул, кусая печенье, комсомолец и мотнул головой, словно хотел что-то душевное сказать.

— Трудно? — спросил Добрынин, уловив что-то знакомое в этом вздохе.

— Да-а-а, — протянул Цыбульник. — Нелегко.

— Ну а какие здесь трудности?

— Разные, — ответил комсомолец. — В основном, конечно, это трудность работы с местным.населением. Они ж дикие. По-человечески, по-русски, только двое говорят, из них один шаман — местный поп, а значит враг рабочего класса, а второй — просто вылитый предатель. А остальные — забитые необразованные люди и почти все — воры!

— Да-а-а… — протянул в свою очередь Добрынин, понимая Цыбульника и вспоминая о своем родном колхозе, в котором, правда, по-русски говорили все.

— Я здесь уже второй год, — после очередного вздоха, продолжил комсомолец.

— А сколько уже сделал! Просто не верится! Составил карту вредных мест, заменил двух идолов…

— Чего? — переспросил Добрынин.

— А-а, — тот махнул рукой. — По дороге в город покажу, объяснить это трудно. Бери сахар, только Кривицкому о сахаре не говори!

— А что — отберет? — поинтересовался Добрынин.

— Конечно, отберет. — Цыбульник кивнул. — Щаман ужас как сахар любит. А он же теперь заместитель Кривицкого.

— Как?! — воскликнул народный контролер. — Местный поп — заместитель у главного коммуниста города?!

— Да, — сказал Цыбульник. — Ну а что делать? Второго коммуниста здесь на ближайшие тысячу километров нет. Ну приняли мы в партию три северных народа, ну тех, что здесь поблизости живут, но они же по-русски ни бум-бум, и кроме того все — воры. А шамана они все равно слушаются, что он им скажет, то и делают. Ну а говорит он им то, что Кривицкий ему скажет.

— А-а-а, — понял Добрынин. — Значит шаман — это представитель местной интеллигенции, на которую надо опираться?!

— Да, точно! — подтвердил комсомолец добрынинскую мысль. — Представитель, но все равно сволочь! А сахар как любит! Ни одна лошадь так сахара не любит, как он!

Упоминание о лошади заставило Добрынина убрать с лица улыбку. Вспомнился теперь народному контролеру конь Григорий, глупо и незаслуженно погибший в снегах этого жестокого Севера.

— Так что лучше при нем и не говорить о сахаре.

— А ты сюда откуда приехал? — спросил комсомольца Добрынин, все еще находясь в размышлении о трагической судьбе коня.

— Я? С Украины. С Житомирщины. Там у нас богатые земли! Не то, что здесь — куда ни плюнь — снег. Да ведь и не плюнешь по-нормальному!

— А я из Манаенковской области… — сказал Добрынин. — У меня там жена осталась, двое ребятишек и пес.

Дальше чай пили молча. Видно, каждый окунулся в свое прошлое и нежился мыслями в нем, не желая возвращаться так быстро к сегодняшним проблемам и заботам. Цыбульник то и дело подтягивал нижнюю губу, словно хотел укусить ее-и было понятно Павлу, что о чем-то комсомолец жалеет, грустит о чем-то, но не спрашивать же его об этом, ведь и Добрынину тоже есть о чем пожалеть, хотя жалость эта будет неразумной и ненужной, так как пожалеть он может лишь о том, что оставил свою семью на не определенное Родиною время.

  70