66 
Губки Майи Владимировны приотворяются, будто вот-вот произнесут звук «О».
– Вы меня удивляете, – говорит она. – Что это у вас сегодня – день неожиданной искренности?
– Майя, давайте определимся окончательно: мы на «ты» или на «вы»?
– Я думаю, что если вы продолжите в том же духе, то можно окончательно переходить на «ты».
Появляется кажется-Зоя, уносит бокалы из-под белого и наливает в другие бокалы красного вина.
– Мне кажется, – провожая взглядом девочку, говорит Майя Владимировна, – ты пережил какой-то стресс. Только этим я бы объяснила твою сегодняшнюю искренность. И если б я была твоей женой, я бы послала за врачом.
– За психиатром?
– Нет, я неправильно выразилась. Я бы послала не за врачом, а за консультантом…
– Ты знаешь, у меня есть консультант по стрессу. – Мои губы расплавляет глупая, немного усталая улыбка. – После его последней консультации у меня две недели болели ладони. Но сейчас я никакого стресса не испытываю. Честно. Кстати, у меня, оказывается, есть и консультант по семейной жизни, и это при полном отсутствии семейной жизни! Угадай с одного раза: кто?
– Мой брат, – спокойно произносит она.
– Случайное совпадение?
– Нет, таких случайных совпадений не бывает. – Она виновато пожимает плечиками. – Но я здесь ни при чем. Мы с братом не дружим. Он не любил моего мужа, а я терпеть не могла всю его компанию. Половина его друзей и однокурсников служит у тебя в администрации.
– Хватит! – Я поднимаю правую ладонь и показываю ее Майе Владимировне, словно жду от нее чтения и толкования линий моей судьбы. – Не надо об этих людях. Для меня они все – случайные встречные. Чем больше я о них узнаю, тем чаще меня одолевает депрессия.
– Тогда нам надо чаще видеться, – шепчет Майя Владимировна. – Разговоры по душам отбирают повод у депрессии!
Я задумываюсь. Моя нынешняя словоохотливость меня самого пугает. Да, прорвало меня сегодня из-за чувства вины или долга по отношению к Майе, но все мои порывы временны. Что будет, если при следующей встрече я ей нахамлю? Мне вдруг становится ее жалко. И она прочитывает эту жалость в моих глазах.
– Проводку тебе починят, – говорю я неожиданно. – Она ведь сгорела?
– Уже починили.
– Мне как раз странный сон снился, когда у тебя она задымилась. Твоя комната ведь за стенкой моей спальни. Снился стук.
– Это я стучала, – кивнула Майя. – Сначала стучала в дверь, но никто не открыл. Меня же на ночь закрывают снаружи, чтобы я не выходила. Сказали, что датчики движения могут включить сирену.
– Кто закрывает?
– Не знаю. Это решение Николая Львовича.
– Интересно. Значит, ты стучала, звала на помощь, а тебе никто не открыл.
– Да, но мне Николай Львович потом сказал: в этом доме нельзя звать на помощь. Это единственный дом в стране, где все и так под контролем. Ничего плохого просто не может произойти.
Я задумался. Как много еще тайн прячет от меня этот дом, моя официальная резиденция?
Кажется-Зоя снова появляется, но в этот раз она опускает передо мной конвертик. Внутри карточка-записка: «Сергей Павлович, можете отправлять ее. Ее время истекло. Доброй ночи. Николай Львович».
Я оглядываюсь по сторонам, прислушиваюсь. Тихо и по-особенному покойно. Где же он прячется?
Достаю ручку и пишу: «Пошел на хер!» Прячу карточку в конверт и передаю девочке-блондинке.
– Отнеси обратно, пусть прочитает, – нежно приказываю я ей.
Кажется-Зоя с трудом сдерживает улыбку. Видно, мамина школа. «Никогда не улыбайся в ответ на заигрывания или комплименты!» Должно быть, есть целая куча правил, целый устный учебник особого этикета. Ну да ладно. Я поднимаю взгляд на Майю:
– Я скажу им, чтобы они тебя не запирали. Средние века закончились.
А в воображении вдруг снова возникает железная дверь, закрывающаяся на замки и изнутри, и снаружи. И два ключика на колечке, и колечко с ключиками, висящее на гвоздике, вбитом в стенку слева от железной двери. Вот те на! Сплошные ключи и двери, как метафоры загадок и отгадок.
79
Киев. Апрель 1985 года.
Из Днепропетровска мама действительно привозит для Димы килограмм халвы. Она возвращается в пятницу, а уже с утра в субботу мы едем к нему в полупустом автобусе.
Светит солнце. Воздух еще прохладен по утрам, но немного прогревается к полудню. А к вечеру опять остывает.
66 
