ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  69  

Жидкий холод обжигает ноги. Я опускаюсь в этот холод медленно. Погружаюсь по шею. Потом заныриваю на мгновение с головой. Ноги не достают до дальнего края ванны. Здесь можно было бы лежать вдвоем, лицом к лицу. Только с кем?

Мне вдруг становится яснее ясного ощущение, которое уже возникало где-то на окраине моего сознания. Ощущение собственной животной половинчатости, нецельности. У меня есть широченная двойная кровать, на которой я сплю один. У меня такая же «двухместная» ванна. У меня здесь столько простора, подчеркивающего мое одиночество, что я начинаю воспринимать этот простор как способ психического воздействия. А если к этому добавить Майю Владимировну, живущую полуинкогнито за стенкой, то получается какая-то жестокая восточная сказка.

Чего мне хочется? Чего мне хочется в холоде этой ванны? В холоде, который замедляет мои мысли, замедляет течение крови по венам и артериям, замедляет, замораживает мои желания?

Желания… Я задумываюсь. Желания у меня бывают страшно банальные. Но я не могу их исполнить. Мне не позволят. Президент не может пойти в стриптиз-бар, чтобы посидеть в теплой и располагающей обстановке и посмотреть на соблазнительный человеческий фактор. Президент не может даже сделать то, что мне когда-то доставляло особое удовольствие: купить красивой любимой женщине билеты в Брюссель или в Париж, вылететь на день раньше и встретить ее в аэропорту, украсть ее оттуда, чтобы чужая страна заплясала вокруг под музыку моей тайной страсти. И Париж, и Брюссель будут вечно хранить мои секреты. Это здесь у меня нет никаких секретов. Точнее, один секрет живет за стенкой спальни, но скольким десяткам людей известно об этом секрете, я не берусь судить.

Да, принцу Чарльзу было трудно встречаться с Камиллой Паркер-Боулз, пока была жива Диана. Но у меня нет и не было Дианы. По крайней мере, давно уже нет. И я ничего не могу. Не могу пойти в обычное кафе, в ресторан, в булочную, черт возьми! Кафе, ресторан и булочная сами приходят сюда, но я-то их не вижу. Я вообще людей почти не вижу. Одних своих остолопов, утвержденных и допущенных в замкнутое президентское пространство Колей Львовичем! Смешно и грустно.

Я выпиваю виски. Выбираюсь из своей ванны охлажденного одиночества. Набрасываю халат на мокрое тело и опять подхожу к окну. Под подоконником мощная батарея. Тепло проходит сквозь двойной темно-синий вельвет и проникает под кожу.

Снег сыплет хлопьями. Скоро стемнеет.

– Эй! – кричу я помощнику.

За спиной слышны его спешащие шаги.

– Скажи Майе Владимировне, чтобы через полчаса пришла на ужин! Понял?

– Слушаюсь! – отвечает помощник. – А чем кормить?

– Чем хочешь. Главное, чтобы было вкусно!

82

Киев. Май 1985 года.

Вот интересно! Оказывается, не так уж и легко порвать родственные связи, чтобы разрешили эмигрировать! ОВИР целый месяц мусолил заявление Давида Исааковича, заочно заверенное нотариусом – одноклассником и старым приятелем мамы Миры, Ларисы Вадимовны. И вот выясняется, что этого заявления мало. Ну не может просто так отказаться муж от жены и дочери, особенно, если он состоит в законном браке со своей супругой.

– Вы должны развестись! – сказали Мириной маме в ОВИРе.

– Да я с ним уже десять лет не живу! – пыталась что-то доказать Лариса Вадимовна.

– Но по документам он вам муж.

Мама и Мира позвали меня на ужин, чтобы все это рассказать.

Я ем курицу в чесночном соусе и слушаю их. Курица мне нравится, а эти их рассказы не очень. Они и сами сейчас похожи на двух куриц: на молодую и старую.

– Я просто не знаю, что теперь будет? – Мама Миры так тяжело вздыхает, что ее грудь поднимается почти до подбородка.

Она странно, немного неуклюже сидит за столом. И эта шерстяная розовая кофточка ей явно не к лицу.

– Нет, ты кушай, кушай! – возвращает она мой взгляд на блюдо с курицей и с жареной картошкой. – Эти венгерские бройлеры такие сочные! Чем их только кормят?!

Но после бройлерной темы в разговоре снова всплывает Давид Исаакович. Снова Мирина мама сожалеюще чмокает толстыми губами.

– Он такой трудный, он такой невозможный, этот Давид! И в ЗАГСе у меня знакомых нет. Может, у Софы Абрамовны есть? – ее взгляд уходит на дочку. Но Мира только пожимает плечами.

– Нет, если бы он согласился приехать в ЗАГС, то все было бы решено! А то ведь мы уже на чужом сидим!

  69