38 
— Да, я слабая и сластолюбивая женщина. И хотела бы получить свое еще раз, — голосом с хрипотцой призналась Гизела.
— Нет, ты скажи человеческими словами, чего тебе хочется, женщина.
— Всего того, чего пожелаешь ты, — томным голосом сообщила она.
Больше слов не понадобилось. Началась их так быстро ставшая привычной любовная игра. В нее были включены тела, руки, губы. Осторожно обняв девушку за талию, Вилли положил ее навзничь. Наклонившись, стал целовать вдруг пересохшими губами. Ее теплая близость, ее волнующая плоть возбудили его быстрее и сильнее, чем он даже ожидал.
— Ты меня хочешь? — хрипло спросил Вилли.
Вместо ответа Гизела издала громкий страстный стон. Говорить она сейчас не могла. Да что там говорить, она словно разучилась дышать. А вот чувствовать она по-прежнему умела. Ей хотелось каждой клеточкой тела ощутить его плоть, вобрать его в себя. Растворить его в себе и раствориться самой. Их слияние должно быть полным и неразделимым. В этом цель ее существования, пребывания на земле.
Кончиками пальцев девушка ритмично в такт движениям соединившихся тел касалась его мышц. В момент экстаза он страстно выкрикнул ее имя и почувствовал, что она тоже достигла верха блаженства. Руки, обнимавшие его шею, ослабели. Опершись на локоть, он внимательно следил за тем, как приподнимаются и опускаются ее маленькие груди. Она лежала на спине с закрытыми глазами, из-под опущенных ресниц выступали слезинки. Никогда бы не подумал, признался себе Вилли, что любовь к кому-то может провоцировать слезы. А девушка действительно была готова заплакать — от неизведанных раньше чувств, таких острых и таких сладких.
— Тебе пора идти, дорогой...
— Да, это правда. Я скоро пойду. Но несколько минут у нас еще есть. Мне хочется еще немного поласкать тебя и посмотреть на тебя.
Услышав это, она была уже не в силах сдержаться, и слезинки покатились по ее щекам.
— Не знала, что мужчинам может быть приятно смотреть на женщину, просто смотреть.
— Ну ты точно вамп ненасытный, — подколол Вилли. — После того, что между нами было, мне только и остается смотреть на женщину... В течение какого-то времени, по крайней мере.
— Значит, я в течение этого времени буду в безопасности, если ты, конечно, не сверхчеловек.
— Я люблю отвечать на вызовы и отвечу тебе, как только будет возможность.
— Не менее двух раз, — с обезоруживающей простотой заявила Гизела.
— Природная скромность не позволяет мне спорить с девушкой! Тем более когда дело касается такой тонкой материи.
— Твоя уверенность в своих силах поразительна для мужчины... столь почтенного возраста.
Не выдержав, девушка нырнула под простынку и захихикала из своего убежища. Вилли попытался добыть ее оттуда. Завязалась борьба, заведомо проигрышная для Гизелы. В конце концов она сдалась, подумав: никогда не могла бы себе представить, что финалом любовного поединка может быть шутливая возня и громкий смех. По крайней мере, раньше ей не приходилось иметь дело ни с одним мужчиной, способным на то, чтобы подвигнуть ее на такие не свойственные ей действия. В результате их возни Вилли опять оказался на ней, а она инстинктивно обхватила его ногами. Заметив, какая она белая на фоне его загорелого тела, Гизела почему-то пришла в экстаз. Она громко рассмеялась, а он, наоборот, нахмурился.
— Гизела, ты должна знать, что я крайне беспринципный человек. — В его голосе была насторожившая девушку трагическая нота. — Сейчас мне лучше уйти.
Вилли порывисто встал. Кровать с облегчением скрипнула. Не смотреть на него было выше ее сил. И она наблюдала, как он с непроизвольной звериной грацией кружил по комнате, собирая разбросанные вещи. Что так изменило его настроение? — задавала она себе вопрос и не находила ответа. Но что-то же было!
— Надеюсь, тебе не надо вставать на рассвете, чтобы подоить корову. — Он как раз затягивал ремень на последнюю дырочку.
— Нет, завтра коровы не предвидятся, им придется обходиться без меня пару дней. Я обещал Петеру выбраться на пикник. Знаю одно неплохое местечко на Рейне. Слушай, а не хочешь ли ты присоединиться к нам?
— Признаюсь, что жутко люблю поваляться на песке... — Она испуганно глянула на Вилли, боясь, что он может передумать.
Гизела уже поняла, что между ними нет никаких преград, когда они исполняют роли любовников. Ситуация менялась, если они переходили в категорию друзей. Он становился страшно закомплексованным. Казалось, что один, видимый Вилли, не может быть доволен другим, внутренним Вилли. Она оторвалась от своих мыслей, услышав его слова:
38 
