27 
— Давай поговорим открыто.
— Не вижу препятствий, — ухмыльнулся Мюррей.
— Подозреваю, что в глубине души ты все еще уверен, будто, предоставляя мне эту работу, Кэтрин руководствовалась некими скрытыми мотивами.
— А у тебя есть на этот счет сомнения?
Синди прикусила губу.
— Скорее всего, так оно и было, — вынуждена была признать она.
— Что дальше?
— Упомянув о своем отношении к тебе… — Она на миг умолкла, пронзенная болезненным воспоминанием о собственной глупости. — В общем, я имела в виду, что моя работа очень… тактильная. И я не смогу выполнять ее качественно, если каждый раз, дотрагиваясь до тебя, начну задумываться, не усматриваешь ли ты в моих действиях тайного умысла.
— То есть тебя волнует, не подумаю ли я, что в конце концов ты решила проигнорировать некоторые присущие мне недостатки, такие, как, например, миллионы на моем банковском счете?
— И еще не забудь отнести сюда свое высокомерие, — презрительно прищурилась Синди.
— Одним словом, тебя тревожит, что я могу подумать, будто ты излишне наслаждаешься своей работой?
— Какое уж тут наслаждение! — Действительно, любовь обернулась вовсе не тем, чего Синди ожидала от этого чудесного чувства. — Но ты угадал совершенно точно! — воскликнула она, нимало не заботясь, что противоречит своему предыдущему замечанию. — Мне предстоит находиться в постоянном напряжении из-за того, что ты в любой момент можешь вообразить, будто я заигрываю с тобой. И, судя по твоей нынешней реакции, мои опасения не напрасны! — Закончив говорить, Синди вздохнула с облегчением: на ее взгляд, сказанное звучало разумно.
Что касается Джека, то он сразу заметил несколько брешей в ее логике, но из соображений милосердия не стал указывать на них.
— Жаль… — начал было он, но в следующую секунду ему пришлось схватить поднимающуюся на ноги Синди за руку. — Нет! Убежать тебе не удастся!
Возможно, у Мюррея и были проблемы с нижними конечностями, но верхними он владел отлично. Синди поняла это, и ей поневоле пришлось вернуться на место.
— Скажи, а станет ли положение менее… неправильным, если я уволю тебя?
И охота же парню насмехаться!
— Это ничего не изменит. К тому же ты не можешь меня уволить, потому что я уже отказалась от места. — Синди старательно делала вид, что удерживающая рука Мюррея не волнует ее, а от места прикосновения его пальцев не растекается по телу волна тепла.
— Но, насколько я понял, вся проблема заключается в том, что ты не видишь во мне пациента?
— Я уже все объяснила! — Синди очень беспокоила ее сладко ноющая грудь, а также соски, которые сейчас напряглись и при движении терлись о ткань купальника.
— Ну да, какой же я тупой!
— Не пытайся меня рассмешить, — процедила она сквозь зубы. — Я разговариваю с тобой вполне серьезно.
Если повторять эту фразу почаще, возможно, и ей самой удастся в нее поверить.
— Ты думаешь, что, глядя на тебя, я вижу физиотерапевта? — напрямик спросил Мюррей.
Синди показалось, что он намеренно пытается оскорбить ее.
— Мне не очень интересно, какими мыслями набита твоя голова! — процедила она сквозь зубы.
— Оставь мою бедную голову в покое. Можно подумать, что твои помыслы чисты как снег.
— Разумеется, нет! — отрезала Синди. Если бы Джек спросил, что это означает, она не знала бы, что ему ответить.
— В таком случае позволю себе предположить худшее: каждый взгляд на меня порождает в тебе пламя страсти.
Синди сама смутилась, услыхав в своем сдавленном смешке нотки неуверенности. Ей оставалось лишь надеяться, что Мюррей пропустил их мимо ушей.
— Я не понимаю одного. Почему ты разводишь весь этот сыр-бор? — продолжил Джек. — Взгляни на меня! Неужели я выгляжу как человек, который не способен контролировать свои чувственные порывы?
Но, вместо того чтобы действительно посмотреть на Мюррея, Синди предпочла блуждать взглядом по помещению, так как оказалась не в силах встретиться с пронзительно-синими глазами. Она знала, что, раз столкнувшись с ними, уже не сможет отвернуться. Еще никогда прежде не попадался ей человек, с которым она чувствовала бы себя настолько беспомощной. Если это и есть любовь, то как же с ней жить?
— Никакого нарушения медицинской этики здесь нет, — убеждал ее тем временем Джек. Его тон сейчас стал гораздо мягче. Если он хотел, он мог быть любезнее любого другого мужчины. — Мы ведь не подразумеваем никаких сомнительных или безнравственных занятий, — хитро усмехнулся он. — По крайней мере, я точно ни о чем таком не помышляю. — Джек вежливо выждал, пока внезапно закашлявшаяся Синди успокоится, и только потом продолжил: — Речь идет лишь о такой невинной вещи, как обыкновенная, всем известная игра гормонов.
27 
