— Да один этот разговор уже двусмыслен! — заметила Синди, благоразумно не упоминая о том, что данная беседа чрезвычайно взволновала ее.
Вместо этого она попыталась снять руку Мюррея со своего плеча. Внешне Синди выглядела спокойной, но вот ее пальцы встретились с пальцами Джека, соприкоснулись, сплелись — разумеется, совершенно случайно… И в мозгу сразу же поплыли мысли о том, что столь же интимно могли бы сплестись и их тела. Синди вмиг будто окаменела.
— Ну не стоит так преувеличивать. — Воспользовавшись временным замешательством собеседницы, Джек положил ее руку к себе на колено.
Синди подняла взгляд, и в тот же миг все ее поле зрения заполнило лицо Джека. Она могла лишь сидеть и ощущать, как он медленно, наслаждаясь каждым мгновением, распластывает ее ладонь по плотной теплой поверхности своего бедра.
Тем временем желание, поселившееся где-то в глубине лона Синди, словно заворочалось, с каждой секундой становясь все нестерпимее. Ей даже пришлось несколько раз коротко и сильно выдохнуть.
— Ведь ты собирался избавиться от меня… — напомнила она вялым безвольным голосом.
— Это было давно.
Да, разумеется. Еще до того, как я сама превратила себя в объект твоих чувственных желаний, пронеслось в ее голове.
Это было унизительное, но очень верное умозаключение.
— И ты больше не боишься, что я нарочно соблазняю тебя, чтобы повести под венец?
В глазах Джека появилось почти ласковое выражение.
— Не думаю, что ты заранее спланировала нынешнюю ситуацию. К тому же тебя она беспокоит больше.
Синди могла бы попытаться возразить, но в этот момент ее внимание было всецело сосредоточено на подчеркнуто мужском аромате, исходившем от кожи Мюррея. Поэтому, возможно, слегка запоздало, но она все же предпочла промолчать.
— Понимаешь, к чему я клоню?
Но Синди уже вообще ничего не понимала. Она покачала головой.
— Этого не должно было случиться…
Джек улыбнулся. В выражении его лица странным образом сочетались жесткость и нежность.
— Подобные вещи случаются сплошь и рядом, блондиночка.
Это замечание подействовало на Синди так сильно, что она даже оставила без внимания оскорбительное, с ее точки зрения, обращение.
— Но не со мной! — Слова слетели с губ необдуманно. Впрочем, в этом не было ничего нового.
Мюррей убрал с ее лица прядку мокрых волос, но вначале легонько потер их между пальцев, словно наслаждаясь мягкостью и шелковистостью.
— Ты выглядишь смущенной…
Она рассмеялась, несколько истерично.
— Естественно! Ведь я не просила тебя трогать мои волосы!
— И это в чем-то уравнивает нас. — У Джека была отвратительная привычка игнорировать все, чего он не желал слышать. — Ты смущена из-за признания, что прикосновения ко мне волнуют тебя, — произнес он как ни в чем не бывало. — А вот мужчины далеко не всегда могут позволить себе роскошь сообщить о своем взбудораженном состоянии. — Мюррей наблюдал, как расширяются выразительные, обрамленные густыми ресницами глаза Синди, по мере того как она проникает в смысл сказанного. — Особенно когда они одеты так, как я сейчас, — добавил он, демонстрируя полное отсутствие мнительности. — Я говорю все это вовсе не из желания утешить тебя. Твоя близость действительно очень сильно на меня действует. Хочешь проверить?
В пересохшем горле Синди что-то пискнуло. Упоминание об интимной «проверке» вмиг увеличило скорость ее сердцебиения до предела. Ускоренный стук с силой отдавался в барабанных перепонках, оглушал. А глаза словно приклеились к лицу Джека. Но так было даже лучше. Потому что, дай взгляду волю, нетрудно догадаться, на каком участке тела Мюррея он в конце концов остановился бы.
Осознавая, что пауза слишком затянулась, Синди выдавила хриплый смешок, который даже ей самой показался чрезвычайно глупым.
— Напрасно смеешься, — заметил Джек. — Между прочим, когда меня привезли в клинику, я вообще не чувствовал своего тела ниже талии.
Синди уловила в его тоне отголосок тщательно подавляемого и, к счастью, оставшегося в прошлом ужаса.
— Но ведь потом это прошло?
Мюррей кивнул.
— Да, однако для мужчины подобная ситуация, мягко говоря, очень удручающа. — В его глазах промелькнуло мрачное выражение. — У меня была масса времени, чтобы поразмыслить о том, что прежде воспринималось как должное. И еще я прикидывал, хватит ли у меня духу жить дальше с теми скудными возможностями, которые остались в моем распоряжении после катастрофы.