ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  33  

— А я — вас, — ответил я, — хотя все истории, что мне доводилось слышать, говорили о вашем таланте и вашей красоте, а оба эти достоинства не подлежат сомнению. Я не знаю, что вы слышали обо мне.

— Шарм — это еще не все, — ответила она с неожиданным раздражением. — Знаете ли вы, что где бы я ни была, люди с утра до вечера льстят мне? Или пытаются. Говорят мне, что мой голос — это божий дар, моя красота несравненна, мое присутствие озаряет мир. Они считают, что осчастливили меня этим. Думают, что этим понравятся мне. Как по–вашему, это так?

— Сомневаюсь, — сказал я. — Уверенный в себе человек знает цену своим дарованиям и не нуждается в том, чтобы кто–то подтверждал их наличие. А вы мне представляетесь уверенной в себе.

— Так чем же вы тогда намерены польстить мне? Как собираетесь произвести на меня впечатление?

Я бездумно пожал плечами:

— Я не пытаюсь произвести впечатление на людей, Сабелла. Это не в моей природе. Чем старше я становлюсь, тем меньше меня интересует популярность. Я не хочу вызывать неприязнь, как вы понимаете, просто я понял, что меня мало заботит чужое мнение. Имеет значение только мое. Чтобы я уважал себя. И я себя уважаю.

— Так вы даже не попытаетесь произвести на меня впечатление? — с улыбкой спросила она, откровенно заигрывая со мной. Меня потянуло к ней необычайно, мне захотелось отправиться с нею куда–нибудь, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз; меня уже слегка утомило это несколько принужденное остроумие двух людей, пытающихся поразить друг друга — а именно это я и пытался сделать, сколько ни утверждал бы обратное.

— Думаю, я мог бы указать вам на ваши недостатки, — сказал я, поставив бокал на стол. — Сказать, где вас подводит голос, почему когда–нибудь поблекнет ваша красота, и почему все это не стоит ни гроша. Я мог бы говорить о тех вещах, о которых другие не говорят никогда.

— Если бы хотели произвести на меня впечатление, вы хотите сказать.

— Верно.

— Что ж, с нетерпением жду возможности узнать все о моих недостатках, — сказала она, с улыбкой отходя от меня, — когда вы наберетесь смелости рассказать мне о них.

Я смотрел, как она исчезает в толпе, и хотел уж было последовать за ней, но тут Изобел запела очередную арию, выдав неожиданно безукоризненный бемоль, и я застыл на месте из уважения на добрые четверть часа. Тем временем прославленная певица и красавица уже исчезла.

Разговоры об оперных театрах начались после моей бурной встречи с сеньором Карлати. В тот день я с превеликим удовольствием покинул его убогую контору, лишь получив от него все инструкции, как вести себя на встрече с Джованни Мария Мастаи–Феретти, Наместником Рима, Папой Пием IX[34], моим новым работодателем.

Мы должны были с ним встретиться в три часа дня в его личных апартаментах в Ватикане, и я вынужден признать: мне было немного не по себе, когда я шел по роскошному старинному дворцу в сопровождении нервного секретаря, облаченного в сутану, который добрых семь раз сообщил мне, что к Папе я должен обращаться исключительно «Ваше Святейшество», и ни в коем случае не перебивать его, поскольку от этого у него случается мигрень и он может впасть в раздражение. Также я не должен возражать Святому Отцу и вносить свои предложения, противоречащие его требованиям к моей персоне. Похоже, беседа как таковая Святым Престолом осуждалась.

Я предпринял кое–какие шаги, чтобы разузнать немного о Папе за те сутки, что оставались у меня между собеседованиями. Ему всего 56 лет — сущее дитя по сравнению с моими 104 годами, — и он занимал Папский престол всего около двух лет. Его личность меня озадачила: я прочел множество газетных статей, но все они казались довольно противоречивыми, и невозможно было понять, что же он за человек на самом деле. Некоторые считали его опасным либералом, чьи взгляды на освобождение политических заключенных и допуск мирян в его кабинет министров могли положить конец авторитету Папства в Италии. Другие видели в нем мощную силу, способную изменить страну, объединить старые левые и правые фракции, вызвать на открытую дискуссию прессу и создать конституции папских государств. Для человека, едва начавшего свое правление, он проявлял подлинное мастерство политика, так что никто — ни друг, ни враг, — казалось, не мог понять, каковы же его истинные убеждения или планы в отношении как себя, так и страны в целом.

Покой, в который меня провели, оказался меньше, чем я ожидал: все стены заставлены книгами — пространными религиозными трактатами, огромными томами по истории, какими–то биографиями, поэзией; имелось даже некоторое количество современной прозы. Это личный кабинет Папы, сообщили мне, комната в которой он отдыхает, на время сбросив бремя своих обязанностей. Вам оказали милость, объяснил нервный священник, пригласив сюда, поскольку это означает, что ваша встреча будет в некоторой степени неформальной, даже не лишенной приятности, и, возможно, я смогу познакомиться с менее официальной стороной личности Папы.


  33