129 
Смотритель угрюмо посмотрел на него:
— Какое еще признание? Оставьте эти сказки для малолеток — мне уже ничто не поможет. Моя жизнь кончена, гражданин начальник.
Следователь задумчиво глядел на смотрителя, прокручивая в голове возможные варианты разговора с преступником.
— Вы зачем Лешу похитили? — наконец спросил он.
— Как это зачем? Денег хотелось, — признался смотритель.
— И что же — сами все придумали, сами организовали? — поинтересовался следователь.
— Все сам.
Следователь взирал на смотрителя испытующе — тот был совершенно спокоен.
— Я вам не верю, — заявил следователь смотрителю.
— Это ваше дело, — равнодушно ответил тот.
— Я же не первый год на службе и прекрасно понимаю, что вы — исполнители. Назовите мне заказчика похищения!
Смотритель сощурился:
— Так и я не вчера на свет появился. Сдавать вам людей — не в моих правилах.
Следователь возмутился:
— О каких правилах вы говорите? Он вам кто — сват, брат, родственник?
Смотритель гордо заявил:
— Вы меня, гражданин начальник, на фу-фу не разводите. Я против «понятий» не пойду.
Следователь мгновенно завелся:
— Ах вот в чем дело — «понятия». А то, что детей твоих в общей могиле схоронят, это как, по понятиям?
Смотритель дернулся, как от удара, глаза его мгновенно налились кровью:
— Ты моих детей не тронь…
— Ишь, чего захотел — «не тронь». Ты их погубил — сам, своими руками, в дела свои поганые втянув. Но не один. А вместе с тем, кто тебе эту грязную работу заказал.
Смотритель молчал, сверля следователя ненавидящим взглядом, а тот не унимался:
— Только ты свое сполна получишь. То, что по закону, это ерунда, потому что ты сам себя изведешь! Знаешь ведь, что виноват в смерти сыновей. Я знаю — совесть у тебя еще есть, иначе не повел бы раненого Сан Саныча к выходу, зная, что мы тебя там поджидаем, не рисковал бы. А вот он… тот, который тебе похищение заказал, он-то сухим уйдет, чистеньким. Потому что у тебя — «понятия».
Смотритель отвел глаза и пробормотал:
— В своей беде я сам виноват. Сам и отвечу. Следователь устало потер переносицу, вздохнул и ослабил натиск:
— А с вас, гражданин Родь, вины никто и не снимает. Я только не могу понять — неужели вы допустите, чтобы вы сидели в тюрьме, дети ваши лежали в могиле, а этот гад, заказчик преступления, по воле гулял? Да еще посмеивался над вами?
— Не было никакого заказчика, — уже неуверенно возразил смотритель.
Следователь только устало отмахнулся:
— Перестаньте. Не поверю, что вы способны смириться с тем, что вас обыграли, облапошили, как простачка. Что потом будет твориться у вас на душе, когда вы наконец это поймете? Подумайте сами, где тут правда? По человеческому закону или по вашим «понятиям»?
— Нету правды нигде, — угрюмо заявил смотритель.
— Потому и нету, что мы ее своими руками душим. А за нее бороться надо. Впрочем, что мне вас учить — сами все знаете. — Смотритель молчал, и следователь тоже постарался выдержать паузу. Потом добавил: — Ну что ж, раз вы не хотите помочь следствию…
Он уже хотел убрать листок обратно в стол, но смотритель накрыл его рукой:
— Ладно, начальник, твоя взяла. Давай ручку, я все напишу. Только это никакая не помощь следствию — запомните! — а месть, честная месть. «По понятиям»!
— Разумеется. Месть, — охотно кивнул следователь. Он с готовностью выложил на стол перед смотрителем еще несколько листков и ручку и сказал:
— Я не буду вам мешать, а вы пишите все, как было — подробно, не торопясь.
— Не бойтесь, мне скрывать теперь резона нету. Этот гад должен ответить за жизнь моих детей.
Следователь оставил его одного, и смотритель начал писать. Через полчаса смотритель завершил свою работу. Зашел следователь и спросил:
— Ну что, Михаил Макарович, все написали?
— Да. Читайте, начальник, — протянул листы смотритель.
Следователь взял их и начал читать. По мере чтения лицо его менялось, он вскинул на смотрителя изумленный взгляд:
— Человек, который заказал похищение Леши Самойлова, это его родной брат — Костя?
Смотритель кивнул.
* * *
Самойлов был в доме один. Несчастный, ходил он из угла в угол. С мрачной решимостью он достал бутылку вина и наполнил себе бокал. Медленно подойдя к зеркалу, он горько обратился к своему отражению:
— Вот видишь, до чего ты дожил? В твоем доме ни души. Твоя жизнь рухнула, и не надо строить иллюзий. Она не вернется. Ну что, помянем наше счастье?
129 
