38 
Фокин поднялся с лавочки и два раза обошел вокруг большого дерева. Становилось холодновато. Мороз забирался под модное пальто, под дорогой костюм, так великодушно презентованные ему Свиридовым.
Афанасий подумал, что за теплую постель, пару кружечек пива и вкусную бабу под боком он отдал бы… ну все, что угодно. Нет… Свиридов прав. Жизнь одна, ее нужно прожить достойно, без всяких убогих моральных схем. Свиридов прав. Свиридов прав…
Фокин не заметил, как последние два слова произнес вслух. А понял он это только потому, что из-за дерева, вокруг которого он еще минуту назад нарезал круги, вдруг раздался глуховатый голос:
– Значит… все-таки прав?
Фокин вскинул глаза: перед ним стоял Владимир.
* * *
– Мне нужно кое-что тебе объяснить, Афоня, – тихо сказал он и присел на лавочку рядом с Афанасием.
– Ну? – выдавил тот.
– Забудь то, что я тебе говорил в машине. Это была ложь – от начала до конца ложь. И то, как я вел себя в финале этой милой беседы с Климовским – это тоже фальшь. Все разыграно, как в пьесе. А то, что ты в нее поверил – это хорошо: значит, было достаточно прилично сыграно. Впрочем, мне всегда говорили, что из меня получился бы превосходный актер.
Фокин медленно повернул к Владимиру голову.
– Ложь? Так ты что… это все говорил…
– Я говорил то, что от меня ожидал услышать Климовский. Я изображал того Свиридова, которого он знает и которого он хотел бы видеть. Но он меня недооценивает. Конечно, ты верно сказал, Афанасий, я продажная сука и проститут… но не до такой же степени, чтобы торговать кровью брата.
– А в машине?..
– А в машине, вполне возможно, стоит прослушивающее устройство. Ты на самом деле не сознаешь, какая мощнейшая структура стоит за спинами Климовского, Бородина… за моей спиной, в конце концов. Три фирмы, три отдела. Охранная фирма «Бородино» с руководителем Скифом, он же Бородин Евгений Ильич – это первый отдел. Собственно служба безопасности Маневского. Фирма «Атлант» с руководителем Музыкантом, он же Свиридов Владимир Антонович – это так называемый второй отдел. Сам знаешь, для каких он целей. И «Аллегро» – третий отдел. Михаил Иосифович Климовский под кодовым именем Лектор и сотоварищи. Отдел информации. Великолепная структура для слежения и шпионажа с прекрасным оборудованием, компьютерной базой и кадрами. Контролирует СМИ, принадлежащие Маневскому. А это, между прочим, один общефедеральный телеканал, одна радиостанция, три газеты и три журнала. Все – общероссийского значения. Да и вообще… – Свиридов махнул рукой. – Если, как утверждают, Климовский прослушивает чуть ли не все правительство и Администрацию Президента, то уж прослушать меня в машине – это не так сложно и опасно. По крайней мере, так полагает Климовский.
Фокин тяжело вздохнул.
– Так что я не мог говорить с тобой откровенно… там, в машине. И я не пошел за тобой сразу, как ты вылетел из моей машины, потому что хотел убедиться, что нет слежки. У Климовского, сам знаешь, на каком уровне все это поставлено. Конечно, он понимает, что теперь меня надо убирать рано или поздно, и попытается втолковать это Маневскому и его главному телохранителю Бородину. Но лучше – поздно. Тогда я успею сделать то, что должен.
– Что? – тихо спросил Фокин.
Вместо ответа Свиридов потянул на себя свой миниатюрный компьютер-ноутбук, который даже сейчас был при нем, и произнес:
– Ты знаешь, что это?
– Ноутбук.
– Верно. Но это еще и бомба. Причем бомба в прямом и в переносном смысле. В этом ноутбуке – все о моей работе и многое о работе Климовского и Бородина. И – махинациях БАМа. База данных защищена моими личными кодами. Тот, кто попытается получить к ней доступ и не введет правильных кодов в течение двадцати секунд, получит взрыв ста граммов пластиковой взрывчатки. Вот так.
– И что же ты… хочешь сделать?
– Я передам эту информацию прокурору Никитину. По крайней мере, он самый порядочный прокурор, которого я когда-либо видел в жизни.
– Никитину-у? Но это же… но это же твой смертный приговор!
– Да нет… только пожизненное заключение.
Фокин поднялся с лавки:
– Не надо этого делать, Владимир…
– Тебя не поймешь, Афоня, – оборвал его Свиридов. – То ты говоришь, что нельзя вести себя как продажная сука и продавать кровь брата, теперь встаешь в позу и говоришь прямо противоположное.
– Но не так же!
– А что ты предлагаешь?
Фокин смешался и, обхватив голову руками, пробормотал:
38 
