Последние отзывы

  43  

Климовский взглянул на напрягшуюся Светлану и проговорил:

– Тут возможна вполне реальная гипотеза…

– Мне не нужны гипотезы и теории!

– Дело в том, что Свиридов попал под собственный каток. Стечение обстоятельств. Полковник Платонов, шеф «Капеллы», именовал это калькированным с древнегреческого выражением «козлиная песнь». Возможно, по аналогии с «козьей мордой» или по эстетическим пристрастиям.

– Что это такое вы несете, Михаил Иосифович? – сморщился миллиардер.

– А вот что.

И Климовский кратко изложил историю с Ильей Свиридовым, он же «Дима Анисимов», и обстоятельствами его смерти.

– Значит, Свиридов, по сути, убил собственного брата? – спросил БАМ.

– Да.

– И вы считаете его способным на такие корсиканские заморочки – кровную месть? Да еще, по сути, чуть ли не самому себе.

– Это очень своеобразный человек. От него всего можно ждать.

– Так какого же черта вы взяли человека, от которого всего можно ждать, на пост шефа «Атланта»… второго отдела? А, Климовский?

– Потому что человек, от которого нельзя ждать ничего, на этот пост не годится, – выпрямившись, внушительно ответил тот.

Магнат внезапно остыл:

– Ну ладно. Выполняйте то, что вам поручено. Второй отдел временно берете на себя. Ведь вам не понаслышке знакомы обязанности, которые исполнял покойный – в прорисовывающейся перспективе – господин Свиридов? Не так ли, Михаил Иосифович?

– Да, Борис Александрович, – привычно ответил бывший «серый кардинал» «Капеллы».

* * *

Как только Свиридов узнал о том, какой эффект произвела его информация, то подумал, что оставаться в Москве, да и в России, наверно, тоже – это для него «роскошь, несовместимая с жизнью» (как щеголял остроумием, переиначивая идиомы милицейского протокола, Климовский).

Конечно, со стороны это выглядело, как побег крысы с тонущего корабля, но кто поступил бы иначе?

А сесть в тюрьму Свиридова не заставило бы ничто – ни полудохлая крыса по имени совесть, ни память о погибшем брате.

Единственное, о чем он сожалел – это то, что ему тяжело будет попасть на похороны Ильи, организованные модельным агентством, в которое его пристроил в своих целях Климовский, и щедро проспонсированные Владимиром.

Разумеется, не напрямую.

Фокин уже не работал дворником в прокуратуре: на деньги Свиридова он снял квартиру неподалеку от Ваганьковского кладбища, где должны были состояться похороны Ильи, и теперь безвылазно сидел там.

Ирония судьбы: Владимир не имел возможности настоять на том, чтобы на могиле брата значилось подлинное ФИО: «Свиридов Илья Антонович. 1976-2001».

В смысле – не имел безопасной возможности.

Впрочем, на похороны он все равно пошел.

Разве можно иначе?

* * *

Свиридов даже не потрудился загримироваться. Конечно, он мог так изменить свою внешность, что никто из людей Климовского и Бородина даже не заподозрил бы в нем бывшего шефа второго отдела.

Но он посчитал это излишним. И как Фокин ни уговаривал его не лезть на рожон, Владимир так и не согласился наложить грим.

– Мне надоело быть клоуном, – сказал он.

Народу на похоронах было немного. Человек пятнадцать с Илюхиной работы, Свиридов, Фокин – и все. …Владимир стоял над свеженасыпанным холмиком земли, который уже начало заносить пушистым ласковым снежком, и смотрел на только что воткнутую кем-то в могилу табличку на железном штыре: «Анисимов Дмитрий Антонович».

Свиридов повернулся к Фокину и сказал:

– Афоня… где это там у нас?

Фокин порылся в карманах и протянул Владимиру другую табличку: «Свиридов Илья Антонович. 1976-2001».

– А ты езжай, Афоня, домой, – сказал Владимир. – В смысле – на новую хату. Жди меня там.

– Я без тебя не…

– Иди, я сказал! – чуть повысил голос Свиридов, и Афанасий нехотя побрел к владовской «Феррари».

Хотя отсюда до квартиры можно было дойти пешком за десять минут.

Владимир посмотрел ему вслед и, вытащив из земли табличку с «Анисимовым», поставил свою.

– Что вы делаете? – подлетел к Владимиру какой-то толстый парень в растрепанных чувствах и уже сильно на взводе. – Вы зачем… зачем кощу… кощунствуете?! Какой еще И-и-и… Илья?!

Он наклонился и попытался было выдернуть табличку с фамилией «Свиридов», но Владимир опустил ему на плечо тяжелую руку и резко развернул к себе.

– Я его брат, – бросил он. – Его зовут не Дима Анисимов. Он Илья Свиридов. Мой брат.

  43